Научи меня любить
Шрифт:
Она поджала губы, дёрнув плечом.
– Я хочу, - повторила Лиля, едва не поморщившись от собственного имени.
Оно слишком напоминало о том, кем она была для того психа. Может, если перестанет быть цветочком, что-то изменится и в ней самой? {Полуночная} очень хотела на это надеяться.
– Хорошо, - к её слабому удивлению, согласился Дейн и сделал несколько шагов к ней.
Лиля снова напряглась, думая, что он хочет сесть рядом, но Судья занял скамейку напротив, положил ногу на ногу, его взгляд стал отсутствующим и не отрывался от тихо журчавших струй, рассыпавших сверкающие капли в мраморную чашу фонтана.
– Как достаточно окрепнешь, сразу пойдём. Хочу рассказать тебе одну историю, - заявил он, по-прежнему не глядя на Лилю. – О том, кто
– Зачем? – настороженно спросила Лиля, озадаченная таким поворотом беседы.
– У него была полуночная, - не ответив на вопрос, продолжил Дейн. – И он провёл с ней ритуал разделения жизни, поскольку его родовой амулет принял её. А потом, через какое-то время она пропала. Её украли, - Судья наконец поднял взгляд и посмотрел прямо в глаза Лиле. – Тот, за кем он охотился, расследуя несколько ритуальных убийств, тот, кто умело скрывался, запутывая даже чутьё Судьи. Тот, кто заманил в ловушку носфайи, призванного богиней вершить правосудие. И его так и не нашли, - бесстрастно закончил Дейн, пока Лиля, застыв, слушала короткий рассказ. – Ни Судью, ни девушку. Поэтому его место занял я.
– А… убийцу? – запнувшись, уточнила Лиля, хотя и так догадывалась об ответе.
– Нет, - Дейн покачал головой,
Лиля моргнула, её брови встали домиком, в глазах мелькнуло озадаченное выражение.
– Как же Палач? – она нахмурилась, прикусив губу.
– Он погиб, - бесстрастно ответил Дейн, глядя в пространство перед собой. – Поэтому и прекратили поиски. Клятву, связывающую Судью и Палача, невозможно разорвать, её может отменить только сам Судья, в Храме, когда слагает с себя полномочия. А в случае, если он по каким-то причинам погибает, то связь убивает и Палача.
Девушка потрясённо смотрела на Дейна, не в силах ничего ответить. Лорд Сеттен же погладил пальцами подбородок, потом поднялся и спросил, резко сменив тему:
– Как ты себя чувствуешь?
– Гораздо лучше, спасибо, - честно ответила Лиля и поспешно добавила. – Я бы хотела как можно скорее решить вопрос с именем.
Дейн окинул её взглядом, потом коротко кивнул.
– Завтра утром, - после чего приблизился и протянул руку. – Пойдём обедать?
Поколебавшись, Лиля всё же вложила холодные пальцы в его ладонь, хотя как раз от Судьи хотелось держаться подальше, потому как она совершенно не знала, чего от него ожидать, и эта неизвестность пугала. А ещё, Лиля помнила и его взгляды, и прикосновения, и опасалась, что… Дейн захочет повторить. Лиля же была далеко не уверена, что отреагирует так же, как и до аукциона. Слишком многое всколыхнулось после встречи с Карлом, тёмное, вязкое и горчившее на языке полынью, и оно не давало возможности вести себя, как прежде. Как и шанса начать новую жизнь.
Мягко сжав её руку, Дейн направился к выходу из сада, и Лиля за ним, глядя перед собой и стараясь не коситься на профиль мужчины рядом. Мысли всё равно никак не приходили в порядок, и Лиля так и не решила, хочет ли остаться в доме Судьи и Палача. Они дошли до столовой, где, конечно, уже всё было накрыто, и Томас сидел на своём месте. Дейн отодвинул для неё стул, Лиля опустилась, стараясь не отводить взгляда от тарелки и физически чувствуя, как тишина обволакивает, проникает в каждую клеточку, заставляет нервы тихонечко звенеть от напряжения. Каждый звук, тихое звяканье приборов о тарелки, болезненно отзывался в ушах, и Лиля лихорадочно искала способ нарушить эту тишину, остро чувствуя взгляды носфайи. Однако Том сделал это раньше.
– Не хочешь завтра прогуляться по городу? – непринуждённо предложил он. – Осмотришься, может, куда-нибудь зайти? Я расскажу и покажу, что где тут у нас.
Само по себе предложение звучало заманчиво, Лиля и правда ничего кроме этого особняка не видела, и любопытно было бы посмотреть на место, где ей теперь предстоит жить. Но… Вместе с Томасом? А если он тоже попробует дотронуться до неё, обнять или ещё чего-нибудь сделать? Из того, что ещё совсем
– Спасибо, я подумаю.
Томас обменялся с Дейном взглядами, как заметила Лиля, покосившись на Палача, и за столом снова воцарилась тишина. Следующим её нарушил Судья.
– Том сказал, у тебя обнаружились способности? Расскажи, какие? – звучало достаточно нейтрально для обеденной беседы, и Лиля решила, что это подходящая тема для разговора.
– Я просто слышу музыку растений, - попыталась она объяснить, тщательно разрезая и без того некрупные кусочки мяса в подливке. – И чувствую их, - задумчиво добавила Лиля, вспоминая свои ощущения в саду, а после неожиданно произнесла. – Там, дома, я любила разводить цветы, у меня целая оранжерея была, и даже некоторые экзотичные, знакомые удивлялись, как я за ними ухаживаю, что они цветут и не вянут, - Лиля запнулась, снова вспомнив, как разбивается об пол горшок с любимой пассифлорой, и равнодушную улыбку Антона. – В общем, я люблю растения, - пробормотала она скомкано и поспешно схватила стакан с апельсиновым соком, прикрывшись им.
– А ещё, она их лечит, - с тихим смешком добавил Том, и Лиля ощутила, как потеплели щёки от слабого румянца.
– В Уолсиноре есть большая оранжерея, и городской парк, - невозмутимо ответил Дейн, взяв бокал с густой, красной жидкостью, и почему-то девушка была уверена, что это не вино, и не вишнёвый сок. Или она просто слишком много думает о том, кто же на самом деле Том с Дейном. – Можем и туда прокатиться после посещения Храма.
Они ведь говорили, что им требуется кровь, немного, но каждый день. А Дейн ещё и работал, получается. «Не хочу ничего знать об этом», - мысленно заявила она себе.
– Я подумаю, - повторила Лиля, поспешно допила сок и поднялась. – Я пойду, наверное, спасибо, - торопливо выговорила она и, развернувшись, вышла из столовой.
Было очень сложно делать вид, что всё по-прежнему, и ничего не случилось. Эта беседа… Эти учтивые предложения… Будто она здесь желанная гостья, и будто в самом деле останется в этом доме. Лиля брела по коридору, растерянная и напуганная, душа ныла, как больной зуб, и унять эту боль не было никакой возможности. Девушка рассеянно скользнула взглядом по приоткрытой двери, за которой находился салон. Солнечный свет косо падал на рояль, классический, чёрный, с открытой крышкой, и Лиля не сомневалась, отлично настроенный. И музыка ей тоже нравилась в прошлой жизни… Пока Антон не решил, что увлечения Лилю только отвлекают от его персоны. Сначала цветы, потом – электронное пианино, на котором девушка любила играть. Он просто сломал инструмент, сказав, что случайно, и тогда Лиля поверила, очень расстроившись. Теперь же была почти уверена, что никакой случайностью там и не пахло, Антон намеренно лишил её и этой отдушины, потому что, отдав в ремонт какому-то своему знакомому, так и не вернул Лиле инструмент.
Она сама не поняла, как оказалась в комнате, её взгляд не отрывался от инструмента, и ноги несли к круглой табуретке. Пальчики Лили легко прошлись по идеально чистой поверхности, девушка медленно опустилась и подняла крышку, погладив чёрно-белые клавиши. Как же она соскучилась, правда. Глубоко вздохнув, Лиля прикрыла глаза и положила пальцы на них, а потом начала играть. Просто играть. Музыка поднималась откуда-то из глубины, прорастала нежными ростками, обвивала израненную, истекающую кровью душу и приносила облегчение. Звуки распускались листьями и цветами, сплетались в причудливый рисунок, невесомым кружевом повисая в воздухе, опутывая невидимыми лианами. Лиля просто играла, без нот, без попытки вспомнить какие-то произведения из классического репертуара. Импровизация лилась из-под тонких пальцев, легко порхавших по клавишам, словно рассказывая историю жизни, и Лиля чувствовала, как глубоко внутри расслабляется тугой узел, отпускает подспудная тревога, не позволявшая до конца поверить, что всё будет хорошо.