Научи меня танцевать

Семакова Татьяна

– Почему ты так уверена? – осторожно спросила я, вспомнив себя, когда узнала о причастности отца. Конечно, я не орала и не металась, как зверь в клетке, но чувствовала себя хуже некуда.

– Из-за мамы, - тихо ответила она и тяжело опустилась на кровать.

– Она же погибла в аварии? – уточнила я, она кивнула:

– Да, но по вине наркотиков.

– Она…

– Нет! – снова крикнула Катя и добавила виновато: – Прости, я вся на нервах и вспоминать тяжело.

– Можешь не рассказывать, если не хочешь.

– Я хочу, - уверенно сказала она.
– Хочу, чтобы ты поняла, что мой брат никогда бы не связался с торговлей наркотиками. Он слишком хорошо меня знает, я бы не простила. И я уверена,

для него это действительно повод, мы очень близки, особенно с тех пор, как остались одни. И мне важно, чтобы ты не думала о нас плохо, - и заглянула мне в глаза, а я погладила её по плечу, давая понять, что ничего такого в уме не держала. Она приободрилась и начала рассказывать: - Моя мама никогда не любила отца. Знаю, это звучит странно от ребенка, но это было так очевидно, что никто даже не отрицал. Просто факт. Она вышла за него по расчету, он в какой-то степени тоже: мама была очень красива, - я посмотрела на нее и согласно кивнула, определенно, она пошла в мать: кукольное лицо, аккуратный носик, большие голубые глаза и светлые волосы пшеничного оттенка, губы довольно тонкие, но это ничуть ее не портило и, при желании, быстро поправлялось помадой. И ничего общего с Алексеем, помимо, разве что, крутого нрава, который периодически брал верх над кроткостью, и та же манера улыбаться с легкой ухмылкой. Это у них, видимо, от папаши.
– Они постоянно изменяли друг другу и не видели в этом ничего дурного. Знаешь, я думаю, у них было что-то вроде соглашения. Важно было лишь, чтобы чужие не знали об этом и тогда они под руку и счастливо улыбаясь ходили на званные ужины. В общем, случилось так, что мама ехала в машине со своим любовником, а тот, прямо перед тем, как сесть за руль, принял наркотики для остроты ощущений. Думаю, мама не знала об этом, а когда они начали действовать, было уже слишком поздно что-то изменить. Машина на полном ходу вылетела с дороги, несколько раз перевернулась… - она замолчала на время, унимая дрожь в руках.
– В общем, оба погибли на месте, до приезда скорой. Отец замял дело и в протоколе написали, что мама была сама за рулем, не справилась с управлением и случилось несчастье. А того типа похоронили в безымянной могиле и даже родственникам не сообщили. Жестоко, конечно, но я ни слова не сказала, чтобы это изменить. Наверное, я все-таки плохой человек, - невесело хмыкнула она и замолчала.

– Я так не считаю, - сказала я, подумав, что бы я сделала на ее месте? Но на такой вопрос никогда не ответишь заранее: мы сами не знаем себя, пока не окажемся в тисках горя.

– Я уверена, Вась, он бы не решился. Поверь и ты, прошу.

Я в очередной раз кивнула, не желая озвучивать свои мысли. Я думала про отца точно так же, я была уверена на миллион процентов, что он никогда бы не связался с наркотиками, но факты упрямо указывали на обратное. Это так сильно раздражало, что, мне кажется, мои глаза налились кровью.

– Чего с тобой? – уловила она перемены.

– Это дело такое странное, – честно ответила я и посмотрев на нее, мгновенно успокоилась: она сидела, как испуганный воробышек. – Разберусь, – заявила уверенно и подмигнула.

– Ничего, если я подремлю немного? – устало потерла она глаза.
– Я так вымоталась за эти дни, что просто валюсь с ног. Хотя, может это от бани и трех килограммов пирогов, что во мне.

Мы переглянулись, одновременно фыркнули и засмеялись.

Закрыв за собой дверь, я спустилась вниз и принялась помогать Леночке с готовкой, в которой, впрочем, не было никакой нужды: холодильник был забит так плотно, что едва закрывался. Но через пятнадцать минут я поняла, почему она продолжает этим заниматься: ручной труд и привычные вещи невероятно успокаивают. Мысли сами собой вернулись к поставке, размеренные и легко выстраивающиеся друг за другом.

«Надо было в офисе сделать

еще и кухню» - хмыкнула я про себя и стала вспоминать детали.

Совершенно очевидно, Испанец своему деверю не доверяет, несмотря на то, что они долгие годы дружили. На это есть причина или в сложившейся ситуации он не доверяет никому, все еще остается под вопросом. В момент покушения Глеб был в командировке в другом городе и, по договоренности, должен был оттуда отправляться на отдых, однако заранее запасся билетом и прилетел сразу после покушения. В тот момент, когда Скрипач решил, что Алексей был убит.

От этой мысли меня как током ударило. Вот черт! Получается, это он заказал покушение? А Алексей догадался об этом и предпочел, чтобы все враги так и продолжали думать. Маршак, кстати, вполне может знать, что Алексей жив на самом деле. Он слишком серьезный игрок, слишком давно занимается бизнесом, чтобы просто поверить в сказочку Сергея про новенькую машину, точно зная, что стрельба была. Но для кого тогда был этот спектакль? Глеб думает, что Алексей мертв, по словам того же Сергея. Заманивают в ловушку Колосова? Вряд ли Катю похитили по приказу Глеба, он бы тогда как минимум не дал расквасить себе нос, раз уж ее все равно усыпили и его бедственного положения она не увидела. Значит, Колосов в игре. Но зачем так рисковать товаром?

«А был ли мальчик?..» - пронеслось в голове, а я только усмехнулась и покачала головой от неожиданной догадки.

Собираются вместе три влиятельных человека. У всех троих самые веские поводы не заниматься торговлей наркотиками, исключительно положительные характеристики и личные мотивы, щедро приправленные большими деньгами, обширными связями и открытыми границами.

– Ну, циркачи! – громко сказала я и захохотала.

– Ты чего? – вздрогнула Леночка, выронив из рук пельмень, который старательно лепила последние пять минут, доводя его до совершенства, а я только рукой махнула.

Конечно, не все детали встали на свое место, но причины, следствия и туманные намеки Маршака выстроились в один ровный ряд.

– Ну он у меня попляшет, - грозно сказала я, потрясая в воздухе кулаком, имея ввиду отца, с его скрытностью, и тут, как по заказу, из-за поворота показалась машина. Стоя лицом к окну, я отлично видела, как она стремительно приближается и сразу поняла, кто за рулем. Не может, стервец, спокойно водить.

Я вышла на крыльцо, как была: в шортах, майке и на босу ногу, не потрудившись ни одеться, ни обуться. Приняла позу: слегка нахмурила брови, сложила руки замком и привалилась бедром к периллам, ожидая торжественного появления.

Отец стремительно вывалился с заднего сиденья, расправил плечи, но тут же сник, увидев меня и пошел к дому с видом побитой собаки, прекрасно понимая, что его ожидает знатная головомойка. Следом за ним появились Сергей с Алексеем и затоптались возле машины в какой-то нерешительности, так им не свойственной.

Я услышала, как Катя бегом спускается по лестнице и посторонилась, не желая быть ей преградой. За ней шумно вылетел Палыч и заметался в растерянности между отцом и Сергеем, не зная, кого предпочесть объектом своих обожаний, и, так и не выбрав, принялся носиться кругами, шалея от счастья.

Как и я, Катя выскочила раздетая и с разбега кинулась на шею к брату. Тот подхватил ее на руки, чтобы голые ноги не касались холодного снега, и не испытывал при этом никаких трудностей. Я завистливо покосилась, но быстро отвела взгляд, старательно сосредоточив его на отце и игнорируя Сергея.

Отец очень осторожно приблизился, поцеловал меня в щеку и пробубнил:

– Ну чего ты, Василиса, ну так надо было, - и бочком протиснулся в дом, тут же гаркнув: - Солнце! Гостей встречай!

Солнце заметалась на месте, потом резко остановилась, всплеснула руками и потрусила к отцу, обниматься после долгой разлуки.