Научи меня танцевать

Семакова Татьяна

Я вернулась в сени, взяла старенькое меховое пальто, побитое молью и с вытертыми локтями, в очередной раз расстроившись за старушку, и пошла по дороге в сторону брошенных домов, особенно не скрываясь. Темень стояла страшная, фонари не горели, а того света, что исходил из окон домов, едва хватало на то, чтоб различать дорогу.

Два дома стояли последними в ряду, за вторым дорога заканчивалась, а соседей напротив не было. Я только головой покачала: место идеальное, а я его чуть не пропустила, хороша ищейка. Так как окна были заколочены, я остановилась на дороге прямо напротив ближайшего дома, достала бинокль, прихваченный из машины, и принялась разглядывать доски на окнах. Через пятнадцать минут, ничего не усмотрев,

переместилась к следующему дому, который считала наиболее перспективным. На дорогу выходили два окна, доски были прибиты плотно друг другу, я отложила бинокль и напрягла глаза, медленно осматривая все стыки, и снова ничего не увидела.

Сдаваться я была не намерена, прошла до конца дороги, откуда дом был виден чуть сбоку и снова замерла, а увидев тонкую полоску света, чуть не взвизгнула от радости.

«Она там!» - заорал внутренний голос, я кивнула, соглашаясь сама с собой и начала внимательно осматривать дом со всех доступных ракурсов, стараясь не сходить с дороги, чтобы в сугробах не осталось следов. Дорога была хорошо примята, здесь, в конце улицы, был небольшой пятачок, на котором можно было развернуть транспорт, а не пятиться задним ходом до самого начала деревни.

Дом был в два этажа с чердаком и крышей под прямым углом, старый, но еще довольно крепкий. В одном окне на втором этаже я видела еще полоску света, и я решила допустить вероятность, что Катя была именно там. Оставалось придумать, как туда зайти и выйти вместе с девушкой, оставшись незамеченными. Привлекать никого нельзя, если те в доме насторожатся, могут просто убить ее с перепугу или начнется пальба и она погибнет случайно. Не для того я ее искала.

«Зря я столько пирожков съела» - подумала с тоской, потому что единственным способом попасть в дом, помимо двери, было крошечное окно на чердаке. Крупной я не была и очень рассчитывала, что фотографии в Катиных соцсетях были приближены к реальности. В голове зарождалось кое-какое подобие плана, нужно было срочно возвращаться домой, подготовиться и немедленно выезжать. Пробраться в дом требовалось до того, как охранники лягут спать, в абсолютной тишине мне не остаться незамеченной: где половица скрипнет, где дверные петли. И все это при условии, что люк, ведущий из чердака, не заколочен. Думать об этом совершенно не хотелось, но заноза засела.

Почти бегом я вернулась к дому старушки, наспех попрощалась, переоделась в свое пальто и поблагодарив ее, оставила номер мобильного, с просьбой позвонить, если к последнему дому проедет машина или она услышит любое другое движение, уверенная, что она будет сидеть у окна и караулить, как заправский сыщик.

Я неслась так быстро, как только это было возможно, справедливо подозревая, что эта машина такой езды еще не знала и, вполне вероятно, Людкины ожидания наконец-то оправдаются. Но, вопреки логике (как и многое в этом деле), до дома отца я добралась без происшествий всего за час. Застать его я не рассчитывала, залетела в дом точно фурия, на ходу бросив ошалевшей Леночке «тороплюсь» и стрелой поднялась в свою комнату, скинув кроссовки не сбавляя хода. Палыч возмущенно залаял, что его оставили без внимания, но услышан не был.

Я нашла карту области, разложила ее на кровати и принялась изучать местность возле деревни. До объездной, если идти лесом от дома, где предположительно держат Катю, всего два километра. Два километра в темноте, по снегу, в лесу, с девушкой, которая будет дрожать от страха, спотыкаться каждые три метра и падать. Я поморщилась и отказалась от этой затеи. К тому же, не известно, сколько времени пройдет с того момента, как похитители обнаружат, что их пленницу увели из-под носа: может, час, а может, пять минут.

В идеале, они даже знать не должны, что кто-то еще был в доме. Если они решат, что Катя сбежала сама, искать ее будут совсем иначе и такая путаница мне на руку. План родился мгновенно,

но был сопряжен со столькими переменными, которые от меня не зависели, что мне понадобиться вся помощь, на которую был только способен мой ангел-хранитель. То, что он у меня есть, сомнений не вызывало, раз я до сих пор топчу эту землю при моем образе жизни.

– Рискованно, - пробормотала я и решительно начала собирать джентельменский набор: отмычки, фонарик, складной нож, карта. Пистолет бы тоже лишним не был, но он на квартире и времени за ним ехать не было. Переоделась в темный спортивный костюм, под одев под него термобелье, прихватила из шкафа кроссовки и сунула в рюкзак такой же набор одежды. Катю умыкнули из дома, то, что она без обуви было совершенно очевидно, не удивлюсь, если она вообще в одном халатике. – С Богом! – сказала громко, подхватила рюкзак и спустилась вниз, где меня с нетерпением ожидала Солнце.

– Ты куда в таком виде? – ее брови стремительно набирали высоту.

– На дело, - хихикнула я в ответ, обулась, и, подмигнув, пошла на веранду. Быстрым шагом дошла до причала, отвязала лодку, забралась в нее и, не опасаясь, что буду услышана, завела мотор.

Мне нужна была помощь человека, который может находиться в деревне, не выглядя при этом пришельцем. И такого человека я знала всего одного: Степан Васильевич Кораблев, которого я с момента, как научилась говорить никак иначе, кроме как дедом не называла. Среднего роста, с веселыми умными глазами и совершенно седой головой лет с сорока, он неизменно вызывал улыбку на лице. Всегда был добродушен, гостеприимен и мог часами напролет рассказывать уморительные истории своей бурной молодости, не стесняясь в выражениях. Но все это можно было отнести только к людям, которых он считал порядочными, а таковых он определял на глаз, молниеносно и безошибочно: долгие годы службы в разведке даром не прошли. Для всех остальных дед был жестким и бескомпромиссным чудаком, живущим отшельником в убогой лачуге без света, водопровода и прочих благ цивилизации.

– Дед! – громко крикнула я, входя в дом без стука. Он вынырнул из-за печки, радостно улыбаясь:

– Душа моя! – а он называл меня только так. – Чего вырядилась, как на помин?

– Может и на помин, как карта ляжет, - хмыкнула я, обняла старика и села за стол. – Помощь нужна.

– Собираюсь, а ты пока рассказывай.

– Машину вернули?

– Мордастый твой? – хихикнул дед.
– Вернул, как же не вернуть. Ты ж поди предупредила, что он, враг себе?

– На ходу?

– На ходу, чистая, да с полным баком, - довольно хмыкнул он.
– Так что мне тебе еще спасибо надо сказать, почаще таких присылай.

Я фыркнула и покачала головой:

– Не могу с тобой согласиться.

– Неприятности? – нахмурился он.

– Скорее головная боль и некрепкий сон.

– Ну это ерунда, - отмахнулся он.
– Ну, излагай, что за помощь?

Я разложила на столе карту:

– Вот сюда меня надо доставить, - и поставила точку на карте, на объездной за лесом, - а вот тут ждать, - и ткнула в дом баб Маши.

– Легко! – и хлопнул в ладоши. – По коням!

Мы загрузились в «Ниву», дед лихо тронулся с места, а я, подумав немного, пристегнулась: после последней поездки с ним я обнаружила у себя несколько совершенно не красящих молодую особу седых волос.

Я мысленно перебирала в голове детали операции, продумывая действия в зависимости от ситуаций и совершенно не следила за дорогой. Очнулась только когда машина остановилась, взглянула на часы и поняла, что на дорогу ушло ровно столько же времени, что и у меня. Порадовалась, что погрузилась в раздумья и не поседела еще сильнее: все-таки «Нива» не Людкина красавица «Ауди». Скорость в сто шестьдесят километров воспринимается так, будто машина идет на взлет, с неминуемым приземлением, от которого ждать ничего хорошего не приходится.