Научи меня танцевать
Шрифт:
– Как есть никчемные, - сплюнул он себе под ноги.
– В общем, время, сама понимаешь, не на нашей стороне. Девчонка маленькая, лет пять что ли, не из наших, из поселка ентого, – и махнул в сторону.
– Начнем с той стороны, нас пятеро ну и ты, слава Богу, подоспела. – И добавил тихо: – Найдем.
– Найдем, – так же тихо отозвалась я, но все думали об одном и том же: найти то найдем, но будем ли этому рады?
Семеныч коротко изложил обстоятельства пропажи девочки и организованной толпой мы двинулись к поселку. Посовещавшись, решили не обходить по дороге, а направиться сразу через лес, держась на расстоянии видимости друг от друга. В тишине, которую нарушали только наши
Мы бродили весь день, каждые три часа собираясь вместе, отдыхали, снова рассредоточивались и искали. Ноги гудели, взгляд притупился и когда на лес начали опускаться сумерки решено было возвращаться. Поели в деревне в доме Семеныча в абсолютном молчании. Слишком много времени прошло, слишком много.
Я встала, стряхивая усталость и решительно пошла из дома.
– Продолжишь? – спросил Семеныч, уже зная ответ.
– Конечно, – кивнула и решительно направилась в лес.
Шансы найти ребенка ночью были ничтожны. Но даже этим ничтожным шансом я пренебрегать не могла. Можно было отдохнуть, набраться сил и с утра продолжить поиски, но это еще одна ночь в лесу, которую ребенку уже скорее всего не пережить. Думать о том, что мы уже опоздали я себе запретила, с таким настроем в бой не идут.
Снова дошла лесом до поселка и села на повалившуюся сосну, осматриваясь. Потом закрыла глаза, прислушиваясь к своим ощущениям и размышляя. Девочка зашла в лес примерно в том же месте, где я сейчас сижу. Что могло привлечь ее внимание? Почему она пошла сюда? Надеюсь, это был не человек, тогда в лесу мы можем искать ее напрасно. Ее просто похитили, а это уже совсем иные поиски. Родители у нее, должно быть, богатые, бедные в этом поселке не селятся, но требований о выкупе не поступало, иначе бы в лесу не искали. Значит, остановимся на том, что девочка в лес пошла сама, что-то ей приглянулось или показалось интересным.
Я включила фонарик и медленно осмотрелась. Мелькнуло что-то красное, при ближайшем рассмотрении оказавшееся огромным трухлявым мухомором, развалившимся на части. Я опустилась на колени, рассматривая гриб: шляпка подсохла в местах разломов, но гриб еще не сгнил, значит, разрушен он был не так давно, так что он вполне мог быть тем самым триггером, из-за которого любопытный ребенок пошел в лес. Предположим, она захотела его забрать и показать родителям, схватилась за него обеими руками, а тот рассыпался. Девочка испугалась и побежала. Куда? Свет фонарика вырывал отдельные куски леса, я напрягала глаза, шарила руками по земле и зачем-то принюхивалась, что было, в общем-то, излишним.
Надо заметить, ранее я никогда не занималась поисками заблудившихся самостоятельно, но сколько себя помню, всегда сопровождала отца. Он объяснял мне каждый свой шаг, говорил каждую мысль и этот гриб, который давал точку поиска, вселял надежду. Три часа я ползала по лесу с фонариком, идя по следу сбитых моховых кочек и сломанных веточек на уровне до полуметра от земли, пока не начал накрапывать дождь, а я поняла, что последние пол часа следов не было. Что я бестолково слонялась по пяточку земли метров в двадцать.
Привалилась спиной к какой-то кочке, растирая уставшие ноги, и тут же вскочила, вспомнив, что позавчера вечером тоже шел дождь. Сердце забилось где-то в горле, и я медленно стала вращаться вокруг своей оси, стараясь не зацикливаться на отдельных деталях, как вдруг взгляд мой уперся в небольшое выкорчеванное дерево метрах в десяти от меня.
– Все хорошо, - прошептала я, прижимая ее к себе, - все хорошо.
Завернула ее в свою куртку, сориентировалась на местности и рванула в деревню что есть сил, боясь упасть. Ветки хлестали по моему лицу, дождь разошелся до тропического ливня, а я развила такую скорость, на которую, казалось, была просто не способна. В деревню выбралась минут за пятнадцать, встречаемая громким лаем собак. Свет во всех домах тут же зажегся, на улицу стали высыпать местные жители, кто-то подбежал, забрал у меня из рук ребенка, понес ее в дом, подхватили меня под руки, и повели следом. Семеныч орал на кого-то по телефону, его супруга звонила в скорую, а я сидела у печки, дрожа всем телом и ревела, как никогда раньше в своей жизни. По прошествии времени, вспоминая ту ночь в лесу, я благодарила Бога за то, как сильно мне повезло. Только чудом можно объяснить тот факт, что мне удалось найти ее.
– Чаю, чаю выпей, - суетился на до мной Семеныч. Я посмотрела мутно, отрицательно покачала головой и решительно поднялась.
– Домой пойду.
– Куда ты домой, продрогла вся и вымокла, заночуй у нас.
– Домой, - упрямо повторила я и в самом деле ушла. После поисков мы с отцом всегда уходили до того, как приезжали следователи, родственники или скорая. Во-первых, отвечать на многочисленные вопросы просто не было сил, во-вторых, и не хотелось. Не хотелось признания, оваций или похвалы, не хотелось всех этих допросов, слез радости или горя. Ничего уже не хотелось, кроме как оказаться дома, у камина и блаженно вытянуть ноги.
Не знаю, как я добралась и развела огонь. Как разделась и повалилась на диван, не дойдя до кровати, моя спальня была на втором этаже, и преграда в виде лестницы казалась непреодолимой. Проснулась ночью, меня бил озноб, наверное, поднялась температура. Палыч забрался ко мне, поскуливал и лизал мне руки, но, несмотря на довольно плачевное физическое состояние, чувствовала я себя прекрасно. Я нашла ее. Улыбнулась, почесала Палыча за ухом и провалилась в сон.
Уже утром я проснулась от стука в дверь. Она была совсем рядом, но, казалось, так далеко. Сил подняться не было, и я решила, что напрягаться не стоит. Потом постучали в окно, я закрыла глаза и мечтала, чтобы кто бы там ни был, он провалился сквозь землю. Но он не провалился, дверь, которую я закрыть не потрудилась, с легким скрипом открылась и послышались тяжелые шаги. Человек подошел, наклонился над моим лицом и тихо позвал:
– Василиса Михайловна, - я сразу узнала его, вчерашнего следователя и поспешила открыть глаза, давая понять, что живая. – Лесные феи тоже болеют? – спросил он ласково.
– Чего? – не поняла я с какой стати ему вздумалось называть меня так.
– Девочка очнулась, - улыбнулся он, - говорит, ее спасла лесная фея.
Я слабо фыркнула и закрыла глаза. Он легко коснулся тыльной стороной ладони моего лба и вздохнул, а я снова провалилась в сон. Проснулась уже ближе к обеду. С кухни шел приятный запах, в животе тут же заурчало, и я поняла, как сильно хочется есть.