Научи меня танцевать
Шрифт:
На том и порешили.
Начало новой жизни
Весь следующий месяц я занималась организационными вопросами. Отец вернулся из путешествия и, к моей великой радости, благосклонно воспринял идею с агенством, оценив смекалку и похвалив за успешные поиски девочки. Подозреваю, он страшно мной гордился, ну и собой, как следствие. Вечерами мы подолгу сидели за столом, Леночка увлеченно рассказывала о поездке, шумно и с запалом размахивая руками, Палыч сопел рядом, а мы с отцом смеялись, наслаждались каждым мгновеньем семейной идиллии, и думали об одном и том же – как мы жили
Деньги она никогда не считала, оставшись в тридцать лет вдовой богатого человека, жила безвылазно в поселке, иногда бродила в лесу, собирая грибы и ягоды, и мечтала о путешествиях, но, непременно с любимым человеком. Отец путешествия любил, но не грезил ими, поэтому было заключено единственное добрачное соглашение – ездить куда-то каждые три месяца, а оставшееся время жить в доме отца. Дом в поселке ушел быстро и за сумасшедшие деньги, упавшие на Леночкин счет очередными нулями, тратить которые, кроме путешествий, было не на что.
Наконец-то настал тот день, когда мое агентство по поиску пропавших открылось без лишней помпезности. Из приглашенных были только отец с Солнце, Максим и Кузнецов Дмитрий Петрович (он-то и походил по всем документам как генеральный директор и фактический владелец фирмы). Скромно выпили шампанского за успех, повесили у входной двери табличку с названием «Хутор» и разбежались по своим делам.
Я осталась в пустом офисе на почетном месте напротив входа и с замиранием сердца ждала первых посетителей. И ждала так недели две, каждый день приезжая на работу. Объявлений в газету я не давала, надеясь на сарафанное радио, которое аккуратно должны были запустить Макс и Петрович. Когда стало очевидно, что этого недостаточно, и я решила взять дело в свои руки.
Через Максима выяснила номер Людмилы Потаповой, которая мне страшно обрадовалась и пригласила в гости. Я купила пирожных, альбом для рисования и столько зеленых фломастеров различных оттенков, сколько смогла найти. Прихватила подросшего Палыча для полноты образа и через три часа уже стояла перед двухметровым забором из красного кирпича с полукруглыми башенками по периметру. Глядя на это чудо архитектуры, я с сомнением покосилась на пса, запоздало подумав, что он может прийтись не ко двору, но отступать было поздно и я позвонила, счастливо улыбаясь в камеру наблюдения. Калитка бесшумно открылась, и я сразу же увидела Людмилу, торопливо идущую мне на встречу с раскинутыми руками и улыбкой, под стать моей.
– Василиса, я так рада Вас видеть! – воскликнула она, заключая меня в объятия. – Это ваша собачка? – наклонилась она к Палычу, тот сел копилкой и протянул лапу.
– Какой славный! Оленька будет в восторге!
– Извините, что я так внезапно… - замямлила я на всякий случай.
– Что Вы такое говорите! – Возмутилась она, – Вы одна из самых желанных гостей в нашем доме! Пойдемте пить чай на веранде, расскажите, как Ваши дела, – взяла из моих рук пирожные, чтобы я не выглядела еще более глупо, и повела меня по дорожке, огибающей роскошный трёхэтажный дом с башенками в том же стиле, что и на заборе. Я задрала голову, пытаясь рассмотреть все сразу и чуть не споткнулась. Тряхнула головой, призывая себя прекратить пялится, и уже спокойно пошла за хозяйкой. – Ирина, позовите Оленьку, пожалуйста, - попросила она женщину, накрывающую на стол.
Через
– Лесная фея! – получилось жутко смешно, Людмила хихикнула в кулак, а я сдержалась и присела на корточки.
– Это тебе, - протянула я ей большую коробку с фломастерами и альбом, - а собачку зовут Евгений Павлович и он ужасно любит бегать за мячиком, – хотя на самом деле Палыч любил бегать только за мной.
– Какое смешное имя, - хихикнула девочка, прижимая к себе фломастеры, и убежала в дом, как потом выяснилось, за мячиком.
– Действительно смешное, - улыбнулась Людмила.
– Это мой папа шутник, - принялась рассказывать я, усаживаясь в плетеное кресло, на которое мне указали, - в юности он проспорил, что назовет своего первого мальчика в честь одного человека. А родилась я, - я развела руками и хихикнула.
– Но, когда несколько месяцев назад я принесла вот этого сорванца домой, отец тут же позвонил другу с намерением сообщить, что слово свое сдержать сможет и долго смеялся, от души потешаясь над товарищем.
Людмила засмеялась звонко и весело, а когда успокоилась, стала наливать мне чай, продолжая покачивать головой.
– Вы же по делу, я правильно поняла? – добродушно прищурилась она.
– Вы правы, - не стала я возражать, и рассказала, на что ушли деньги, которые я получила в благодарность.
– Знаете, Вы удивительная. Нет, правда, не смотрите, точно я из ума выжила. Я правильно поняла, что свою роль в агентстве Вы предпочитаете скрывать?
– Да, по возможности. Не то чтобы это была тайна, нет, просто людям свойственна некоторая предвзятость.
Она кивнула серьезно, соглашаясь.
– Друзья семьи и родственники уже в курсе нашей истории, во всех подробностях. Я была так счастлива, что просто не могла молчать. И им, безусловно, я расскажу, что Вы открыли свое агентство. Всем остальным поведаю, что оно просто существует и вызывает доверие. Мужа тоже попрошу, у него обширные связи, уверена, он не откажет.
– Только если это не будет обузой, - промямлила я, чувствуя себя не в своей тарелке.
– Да бросьте, - махнула она рукой.
– Болтать – мое любимое занятие, а муж во всем меня поддерживает, - и хитро подмигнула.
– Василиса, может, оставим эти формальности и перейдем на «ты»? У меня такое чувство, что я знаю Вас всю жизнь, как будто Вы моя дальняя родственница, с которой я давно хотела увидеться, но все не находила времени или повода.
– С удовольствием, - расплылась я в улыбке.
– Признаюсь, у меня те же ощущения.
Мы еще долго сидели на веранде, болтали о всякой чепухе, смотрели как Оля весело носится по лужайке за Палычем и пили ароматный чай. Позже присоединился муж Люды, с которым мы так же перешли на ты, а потом все дружно перешли на коньяк. Гриша оказался добродушным и веселым, и я наконец-то поняла, что такая аристократичная особа, как Людмила, в нем нашла.
Уже ближе к ночи я засобиралась домой, тепло прощаясь, и была уверена, что обрела новых друзей. Домой нас с Палычем отправили на шикарном внедорожнике, и, чтобы особенно не наглеть, я поехала к отцу, благо до него было километров двадцать пять, а мой старенький «Опель» поехал следом с еще одним водителем.