Научиться дышать
Шрифт:
Нестерпимо захотелось выпить, но ни в коем случае нельзя. Иначе ее буквально разорвет на куски от смеси психотропных и алкоголя.
— Ир, ведь ты неплохая девчонка, — Оксану пробрало на откровенность, и она придвинулась ближе. — Почему он не хочет с тобой мириться? Я не понимаю.
— А я не понимаю, чего ты к нему пристала. Взрослый мужик — сам решит.
— У Вани тоже друзей не так много. Есть парочка коллег по бизнесу, с кем он близок, но не настолько, чтобы они могли зваться друзьями. Когда мы познакомились, у него была только Собака.
Сердце
— А, есть у него интересная знакомая. Он с ней по выходным в спортзале тренируется.
— Дай угадаю. Лилия?
— Да. Прикольная она.
И Лилия осталась в жизни Волкова. Только она, единственная глупая дурочка, сбежала из самого безопасного и уютного места в мире.
— Оксан, возможно, Ване хватает и такого количества людей в жизни. Не в людях счастье, а в их отношении к тебе. Можно завалить свою жизнь знакомыми и приятелями, но какой от них прок, если ты им нужен только чтобы выпить? А можно иметь одного человека и быть самым любимым и счастливым. Выбирать просто надо не по одежке.
— Я хочу… хочу, чтобы у него кто-то был, кто дорог ему.
— Ты же у него есть. Зачем еще ему пихать под нос женщину?
Она не ответила, и Вересова совсем растерялась. Что-то здесь не так… Неужто Оксана хочет оставить Ваню? Да быть такого не может. Но все ее речи настолько выбили почву из-под ног Ирины, что она была убеждена совершенно точно в том, что тайны у ее собеседницы совсем не детские.
— Оксан… Черт.
Видимо, ей не приходилось раньше столько пить. Оксана лежала головой на барной стойке, тонкий аромат ее духов превратился в алкогольный флер.
И что же ей теперь делать? Вересова набрала Волкова, но он не ответил. Повезло ей, ничего не скажешь. Придется везти Оксану домой, а там наверняка будет Волчара… Незаслуженного нагоняя ей не избежать.
Ирина уложила девушку на заднее сиденье автомобиля и, закрывая дверь, поняла, что у них есть еще кое-что общее:
— Обе мы — жертвы чумы двадцатого века; но в данном случае это — не Черная Смерть, а Серая Жизнь.
8
Я предпочитаю мужчину, нуждающегося в богатстве, богатству, нуждающемуся в мужчине.
Джованни Бокаччо «Декамерон»
Ирина бегом поднялась на пятый этаж высотки, в которой жил Волков, и остановилась перед его дверью. Да уж, беготня по этажам явно не для нее. Кажется, сердце сейчас выпрыгнет прямо из горла, и в ушах стучало так, будто какой-то великан приказывал гномам бить в бубны у нее в голове.
— Ира? — Иван сам открыл дверь, заслышав шум на лестничной площадке. — Ты что здесь делаешь?
— Не
— С телефоном… Не знаю, может, разрядился. Подожди, где Оксана? И причем тут ты?
— Господи, Волков, прекращай болтать и иди вниз за своей женой.
— Папа, градусник! — голос Светы слишком громко и хрипло раздался из комнаты.
Кашель девочки нарушил стоявшую в доме плотную тишину. Атмосфера больницы на дому… По коже Вересовой табуном протопали мурашки, но растерянный взгляд Волкова вернул в реальность.
— Ну у вас тут и дом вверх дном, Волчара, — вздохнула она. — Иди вниз, я помогу Свете.
— Ты точно…
— Проваливай! — пришлось подтолкнуть его.
Девушка быстро скинула с себя обувь и верхнюю одежду и устремилась в детскую. Света лежала закутанная в одеяло, у нее явно был жар.
— Тетя Ира, — слабо пискнула она, снова удушаемая кашлем.
— Привет, Светочка. А я к вам в гости зашла. Дашь градусник посмотреть?
Она кивнула и вытащила градусник. Ого, тридцать девять и один. Вересова посмотрела на кучу лекарств, расставленных на столике, но не решилась дать что-то ребенку на свое усмотрение. В коридоре снова воцарился шум и гам: Ваня пытался доставить тело невесты в квартиру.
— Тетя Ира, у меня горло болит, — пожаловалась Света и сжала ее руку.
— Сейчас твой папа придет и скажет, что тебе можно выпить.
Их ладони коснулись друг друга, и кожа Вересовой буквально запылала. Такая маленькая детская ручка, а сколько несправедливости этого мира она познала. И она, такая взрослая тетя Ира, которая вела себя большую часть сознательной жизни как глупый ребенок.
И сейчас в ее сознании словно черное столкнулось с белым. Кому-то жизнь дает так много и так незаслуженно. А кто-то приговорен к жалкому существованию с рождения, к мукам и обидам, а всего-то дело в том, кто твои родители. Наверное, если бы люди с умом подходили к рождению детей и не закрывали глаза на тот факт, что в этом мире больше шансов выжить и жить достойно только у тех, кто изначально родился с большим запасом всего и сразу, не было бы такого количества обездоленных, обиженных, затаивших злобу людей.
В другой комнате Вересова могла слышать невнятные звуки, издаваемые Оксаной, и призывы Волкова к ее разуму, который сейчас утопал в первичном океане алкогольных паров всех видов. Ее взгляд переместился на Свету, которая закрыла глаза и беспокойно спала. Нет, она точно не думает, что не нужно рожать детей. Надо делать это с головой. Почему нынешние женщины считают, что родить ребенка — это верх успеха, верх самореализации, самое большее, на что они способны? Что в этом такого трудного и заслуживающего оваций? Каждая может родить, ума для этого много не надо. Но далеко не каждая мать может обеспечить своего ребенка максимальным количеством благ, чтобы он никогда не знал лишений. Зачем же рожать детей в нищете и неблагоустроенности? Чистой воды глупый, опасный эгоизм.