Научные труды. Том II. Статьи по экономической, социальной и политической истории России XV-XVII вв.
Шрифт:
Мои глаза округлились.
— Я не… — вместо того чтобы защищать свои безупречные манеры, вдохнула хлопья и начала кашлять.
Оран принес стакан воды, покачивая головой.
— Тебя слишком легко вывести из себя. Пей.
Я послушалась, прочищая горло.
— Придурок, — прохрипела, затем вернулась к еде. Я действительно была голодна.
Оран повернулся обратно к телевизору.
— Нам нужно кое-что обсудить, — сказал он небрежно через плечо. — Рабочие дела, которые возникли прошлой ночью, кое-что изменили. Нам придется
Я замерла, ложка на полпути ко рту.
— Ты имеешь в виду… ты меняешь условия своего шантажа?
Его голова медленно повернулась, пока пронзительный взгляд не встретился с моим. Его внезапная напряженность шокировала меня. Впервые почувствовала, как в его присутствии во мне разворачивается легкий страх.
Почему мой комментарий так быстро испортил ему настроение?
— В каком смысле скорректировать? — продолжила, надеясь сгладить свою оплошность.
Его напряженная челюсть медленно расслабилась.
— Ты переезжаешь ко мне, — он сделал глоток из кружки, будто предложил мне взять такси вместо поезда, а не объявил, где я буду жить в обозримом будущем.
— Переехать? Сюда? На сколько?
Он пожал плечами.
— Не могу сказать точно.
— Ты не можешь ожидать, что я соглашусь на это, — возразила я.
— Два месяца, — он произнес это как встречное предложение, будто мы торговались о цене на недвижимость.
— Два месяца?
Святое дерьмо, это долгий срок. Какого черта он затеял?
— Ты собираешься рассказать, в чем дело? Это не имеет смысла — ты хотел вести дела с Лоуренсом, но, забрав меня у него, рисковал потерять эту возможность. И мой переезд к тебе ничего не меняет в отношениях с Лоуренсом. Что ты от меня скрываешь?
— Для тебя это не имеет смысла, — сухо ответил он. — Ты не член мужского клуба.
Я знала, что его отсылка была просто фигурой речи, но это заставило меня подумать о Веллингтоне, Гетцe и Обществе. Очень особом виде мужского клуба. Том, который я ненавижу.
Мой аппетит испарился и умер.
Я отодвинула свою тарелку.
— И если не соглашусь, ты действительно позволишь им обвинить меня в хранении? — тон был холодным и ровным, но внутри бушевали эмоции.
Я подняла на него глаза. Вся гибкость и разумность, которые были в нем минуту назад, исчезли, сменившись железобетонной решимостью, непоколебимой и непреодолимой.
— Иногда приходится немного испачкать руки. Я не прошу от тебя слишком много.
— Ты не можешь даже представить, о чем просишь, — тихо сказала я. Независимо от того, были ли его мотивы защитить меня или контролировать, в любом случае он мешал мне найти мою сестру.
Не в силах смотреть на него, я отвела глаза в сторону, где на столе лежал телефон. Именно тогда поняла, что мои эмоции затуманили мое суждение, не позволяя ясно анализировать ситуацию.
Я месяцами работала, чтобы получить доступ к личной жизни Лоуренса — его дому или компьютеру — чему угодно, что помогло заглянуть за
Я вздрогнула, когда его кофейная кружка со звоном ударилась о раковину.
— Это не навсегда, Лина. Тебе не нужно вести себя так, словно это смертный приговор, — он был раздражен, и, если бы не знала лучше, это почти звучало так, будто он был немного… обижен?
— Хорошо, я согласна, — мягко предложила я.
Он изучал меня. Пристально. Настороженно.
У меня было чувство, что нам обоим стало бы намного легче, если бы мы могли заглянуть в мысли друг друга, но это невозможно. Ни один из нас не готов раскрыть свои карты, поэтому наше шаткое перемирие продолжится. Волк и лиса шли рядом, оба гадая, когда другой может неожиданно нанести удар.
— Я договорился с парнями, что мы встретимся у тебя через час.
Господи, он не терял времени.
Мне пришлось буквально закрыть рот, когда осознала, что он открыт. Кивнула, затем выбросила остатки хлопьев в раковину. Нервы наполнили мой желудок сильнее, чем любая еда.
— Мы уже говорили о том, что я съеду, когда закончится срок аренды в марте. Это только немного ускорит процесс. Я все равно буду платить свою долю, обещаю, — поспешно объяснила ситуацию своей ошеломленной соседке, пока полдюжины мужчин стояли в коридоре, ожидая начала работы. Я заставила Орана ждать снаружи вместе с ними. Если он собирался менять мою жизнь без предупреждения, его задница могла подождать пять минут, пока поговорю с подругой наедине.
Джесс и я не были очень близки, но жили вместе последние четыре года. Мы были хорошими соседками. Я не хотела причинять ей боль или создавать неправильное впечатление. Хотя этого вряд ли можно было полностью избежать. Съехать с квартиры без предупреждения было странно. Любой человек с каплей здравого смысла заподозрил бы неладное.
— Я понимаю, Лина. Все в порядке, правда. Я просто удивлена.
— Я знаю. Я сама немного удивлена.
Ее глаза изучали меня, затем скользнули к двери.
— Ты уверена, что все в порядке?
Я подняла руку и постаралась улыбнуться как можно искреннее.
— Я помолвлена с потрясающим мужчиной. Знаю, что это неожиданно, но все хорошо. Правда.
Я надеялась, что, если буду повторять это достаточно часто, сама начну в это верить.
Через час все мои пожитки были сложены в небольшой грузовик. Мне было почти стыдно за то, как мало их было. Больше всего времени заняла упаковка мелких вещей. Я была очень щепетильна в том, как упакованы мои швейные принадлежности, поэтому отказалась позволить кому-либо еще распаковывать эти коробки, когда их доставили в квартиру Орана.