Науфрагум: Под саваном Авроры - Том второй
Шрифт:
Переведя взгляд с обзорных окон во внутреннюю часть рубки, я не сразу разглядел в полутьме массивную фигуру, осевшую в командирском кресле у задней стенки. Тусклые блики временами высвечивали высокий квадратный лоб с залысинами, тяжелую волевую челюсть, мрачно сведенные брови. Император медленно, словно нехотя, поднял глаза.
Во все времена этот клич впередсмотрящего - Терра!
– сулил новую надежду. Но не сейчас. Во взгляде Траяна тьма соперничала с беспросветными океанскими водами - император, судя по всему, не ждал ничего хорошего.
Я оглянулся и вытянулся, отдавая честь. По коридору, не обращая
– Место?
– козырнув императору, отрывисто спросил командир.
– В виду маяк Уэссан, господин капитан. Триста кабельтовых на ноль-один-пять. Огней нет.
Капитан Шерман молча поднял бинокль, всмотрелся и неохотно кивнул.
За спиной раздались шаги - последним появился Максимилиан. Застегивая на ходу мундир, он кивнул мне и прошел в рубку, остановившись рядом с отцом.
Побережье на глазах расползалось, скоро стали видны светлые полоски пляжей под обрывистыми скалами, бесконечные квадратики полей, разделенных живыми изгородями, узкие ниточки дорог, смутно белеющие во мраке кубики зданий. Но ни единого живого огонька не встречало нас. Галлию затопила мертвая тьма и тишина.
– Неужели здесь все погибли?
– едва слышно спросил флагманский штурман. Никто еще не успел ответить, когда снова проснулся динамик.
– Тридцать справа - свет.
Все головы синхронно повернулись влево. Мигающий во мраке крохотный оранжевый огонек не выглядел ярким на фоне перекатывающихся по небу мертвенных сполохов, но вселил в сердца робкую надежду.
– Что там, что? Люди?..
– прищурился штурман, но обладавший отличным зрением принц разочарованно ответил:
– Нет, лейтенант. Это пожар. Просто догорает сельский дом...
Капитан Шерман удивленно поднял брови.
– Но с момента катаклизма прошло более двух суток. Все должно было уже давно прогореть, если очаг остался без присмотра...
– Возможно, была еще какая-то причина...
– начал, было, император, когда ночь разорвала ослепительная вспышка.
Флагманский "Инвинсибл", поравнявшийся с тянущимися поперек возделанной равнины цепочкой мачт линии электропередач, внезапно пронзила молния. Но ломаная ветвистая линия разряда не сорвалась с неба, где в этот момент и не было грозовых туч, нет - она выпрыгнула из земли, точнее, выстрелила с верхушки одной из стальных мачт.
Белые искры электрического разряда через пару мгновений сменились оранжевым пламенем. Гондола величественного дирижабля, ощетинившегося башенками зенитных орудий, вспыхнула, как спичка - видимо, взорвались цистерны с авиационным бензином, смонтированные в центральной части вдоль кильсона. Вырвавшиеся через иллюминаторы и люки фонтаны пламени, стремительно пожирающие внешнюю оболочку, устремились вверх, в стороны и вниз, подобно огненным щупальцам, прогорая и завиваясь клубами черного дыма. Перегоревшие ажурные алюминиевые детали набора подались, и "Инвинсибл" начал переламываться посередине, быстро теряя высоту.
– Право руля, поворот на десять румбов! Семафор на "Индефатигебл" - "Следуй за мной", - прокричал Шерман, и рулевой отчаянно завертел штурвал. Наш дирижабль резко накренился, описывая циркуляцию и ложась на обратный курс.
– Святая
– поперхнулся штурман.
– ...Молния бьет снизу вверх? Как?!
Бросив быстрый взгляд на императора застывшего в кресле неподвижной гранитной глыбой, принц Максимилиан предположил:
– Это не молния. Больше похоже на электрический разряд. Вы заметили - высоковольтные мачты?..
– Но по проводам не может идти ток такой силы!
– Конечно, нет. Остается лишь предположить, что это тоже связано с сияниями и гибелью людей. Возможно, заряд образовался в почве или разность потенциалов возникла еще каким-то неизвестным науке способом...
В этот момент горящая развалина, всего полминуты назад представлявшая собой огромный линейный крейсерский дирижабль с экипажем в двести пятьдесят человек, врезалась в землю. Густое облако дыма и пыли милосердно скрыло картину внезапной катастрофы.
– Тысяча морских чертей!..
– Шерман яростно стукнул кулаком по штурманскому столику.
– Бедняга Хорас! А я еще завидовал, что его назначили флагманом.
Обернувшись к Максимилиану, он спросил:
– Так что же, получается, мы можем столкнуться с этими дьявольскими электрическими минами в любом месте над сушей?
Тот лишь пожал плечами.
– Могу лишь строить гипотезы, капитан. Патрульная субмарина "Турбулент" радировала десять часов назад, что обнаружила в прибрежной зоне несколько сейнеров с мертвыми экипажами. Высадившаяся на побережье провинции Нормандия разведгруппа доложила, что в двух рыбацких поселениях не осталось ни единой живой души - все население погибло, но ни о каких разрядах речи не шло. Мало того, домашний скот не пострадал: по улицам бродят коровы, гуси, куры. На телах никаких отметин - ни ран, ни ожогов, ни следов отравления газом или иных повреждений.
– Просто попадали замертво?
– пробормотал капитан, утирая выступивший на лбу холодный пот.
– Но какими же гипотезами это можно объяснить, ваше высочество? Дьявол меня забери, если это не Апокалипсис. Может быть, небо уже начинает сворачиваться, как свиток?
– Едва ли. Сияния и молнии указывают на электромагнитную природу катаклизма, но сомневаюсь, что он имеет сверхъестественную природу... по крайней мере, пока этому нет подтверждений, - мрачно, но твердо ответил принц.
– Но не может же это быть природным явлением... или делом рук человеческих?..
– ошеломленно выдохнул командир дирижабля.
– Капитан Шерман, - его вдруг прервал низкий, властный голос.
– Двигайтесь на север вдоль берега и высадите нас в районе Бреста. Дальше придется двигаться по земле.
– Итак, пора и попробовать, - пробормотал я, устало плюхнувшись на сиденье механика водителя и пытаясь вытереть измазанное копотью и маслом лицо еще более грязным рукавом.
– Кажется, ничего не забыли? А-а-а, ладно, конец - делу венец. Может быть, зря здесь возились...
– Правда?..
– спросила Весна, устроившаяся на месте пулеметчика и наблюдавшая за моими действиями, прижав к груди вольтметр с проводками, уходящими в моторное отделение. Наивное разочарование, которое слышалось в ее голосе, могло заставить прослезиться кого угодно.