Наука быть живым: Диалоги между терапевтом и пациентами в гуманистической терапии

Бьюдженталь Джеймс

— Тогда...

— Тогда я попытался найти в себе какие-то иные ресурсы, что-то помимо работы, или телевизора, или чтения. Как будто рань­ше меня было больше, внутренне, понимаете. Но, кажется, я не смог найти ничего. Хм-м-м. Не смог найти ничего, что не было бы связано с какой-либо внешней деятельностью. Это грызло меня. Я все продолжал размышлять, переживать снова и снова. До сих пор это меня беспокоит...

— Лоренс, меня поразили слова, которые вы употребили: "по­жирали меня", "грызли меня", "пережевывал" и т.д. Вы не мо­жете заставить свои мысли перестать пожирать вас...

— Да. Да. Хм-м-м.

Как будто множество маленьких тварей кусают меня и не дают покоя. Постойте! Рассказ об Амазонии, муравьи, пожирающие человека? Да! Ну конечно! Эти мысли, кажется, поедали меня точно так же.

— В прошедшем времени?

— Нет, иногда это продолжается. Когда у меня начинаются страхи. Это очень интересно! Но почему страх? Я ведь не исчезаю на самом деле в каких-то внешних вещах... Или исчезаю?

— Исчезаете?

— Хм-м-м. Не могу сказать, почему, но... "Исчезаю в каких-то внешних вещах... " Хм-м-м. Да, в каком-то смысле. — Пауза. — Это так неуловимо...

— Эти маленькие мысли продолжают пожирать вас, пережевы­вать вас. — Лоренс закрылся. Он пытался додумать до конца, но сопротивление было слишком сильным. Он предпочел бы прора­ботать это абстрактно, интеллектуально. Мой пациент не хотел по-настоящему погружаться в ад этих страхов, чтобы открыть свое бытие.

— Пожирают меня, но... Я не знаю. Хм-м-м. Кажется, я боль­ше не могу ни о чем думать.

— Вам бы хотелось решить проблему, но вы не хотите, чтобы ваши чувства стали слишком сильными прямо сейчас.

— Ну... Хм-м-м. Я не могу ясно думать, когда начинается па­ника. Я имею в виду, что она рассеивает мои мысли.

Несколько минут, пока Лоренс был погружен в свои мысли, мы молчали. Я тоже размышлял над его затруднениями. Он бес­покойно ерзал на кушетке, явно желая понять свои чувства и столь же явно стараясь избежать волны эмоций, которая могла его за­хлестнуть.

Подобно многим из нас, Лоренс был убежден, что "правиль­ное мышление", которому нас учили в средней школе, это вер­ный путь разрешения любой проблемы — от арифметической задачи до эмоционального взрыва. На самом деле такого рода мышление слабо помогает, если мы находимся за пределами простых дробей и сочинений на тему "Как я провел летние каникулы". Лоренс знал это, по крайней мере имплицитно, но не мог рискнуть расширить свое мышление в тот момент, когда был так близок к панике.

Тот вид правильного мышления, в котором Лоренс нуждался сейчас, представлял собой гораздо более широкомасштабный, тонкий и эмоционально насыщенный процесс, чем тот, к кото­рому он был готов в этот момент внезапного понимания и открыв­шейся возможности. Он был похож на человека, который должен узнать, что находится в темной пещере, куда он боится войти, и который стоит снаружи, тщетно вглядываясь в темноту. То, что должен был сделать Лоренс, если он хотел продвинуться в пони­мании или изменении своих панических переживаний, так это войти в центр своих переживаний. Он должен был остаться один на один со своим Я. Только таким образом он действительно мог узнать, что так пугало его и от чего он должен себя освободить. Но Лоренс чувствовал: абсолютно верно, что для того, чтобы по­нять свой страх, он должен погрузиться в него, и боялся, что в этом случае страх в буквальном

смысле может его поглотить.

Я пытался помочь Лоренсу немного продвинуться вглубь пе­щеры.

— Лоренс, я знаю, что главное, на что вы полагаетесь, — ваше мышление, но необходимо также доверять своим чувствам, даже если это означает, что вы не сможете мыслить так ясно, как вам бы хотелось.

— Ну, хм-м-м, да, я предполагаю это, но...

— Но вы по-прежнему не хотите чувствовать страх, и как раз сейчас предпочитаете рассуждать о том, должны ли вы его чувство­вать или нет, вместо того, чтобы рискнуть погрузиться в него.

— Нет, нет. Если вы говорите, что я должен дать волю чув­ствам, конечно, я сделаю это...

— Я чувствую, что сейчас мы, наоборот, очень отдалились от них, не так ли?

— Нет, ну, возможно, да. Хм-м-м. Я пойму, когда смогу вер­нуться к ним.

— Что за мысли пожирают вас? Сформулируйте их как можно короче. Никаких других слов — только мысли, которые грызут вас.

— Ну, "что я могу делать, кроме работы или других внешних вещей"? Или "есть ли что-то у меня внутри, что не зависит от того, что снаружи?" Или "кто я?" Или, может быть, "что я представ­ляю собой помимо внешних вещей, которые я делаю? Есть ли ка­кое-то Я помимо внешних вещей, которые делаю?" Да, вот оно. Я могу почувствовать это сейчас. Я имею в виду, что возбужден, потому что чувствую, как все это связано вместе, но еще и боюсь, потому что думаю, что я на грани паники. Не хочу впадать в нее. Правда, не хочу.

— Лоренс, подумайте, может быть, вы сможете рискнуть. Рано или поздно вам придется погрузиться в эти чувства, чтобы выяс­нить, кто или что вы.

— Ну, да. Хм-м-м. Вполне возможно, в какой-то момент... Но я просто не думаю, что хочу попытаться сделать это сейчас. Ду­маю, вы предлагаете мне просто позволить наступить этой панике и посмотреть, что произойдет, но я не могу сделать этого. Я ни­когда не был смелым в проявлении своих чувств. Никогда не был и не могу сделать это сейчас.

— Я знаю, Лоренс: вам страшно даже подумать о том, чтобы сделать это. Но попробуйте предпринять самую настойчивую по­пытку, на какую вы только способны. Это действительно важно.

— Это кажется слишком большим, слишком поглощающим. У меня много работы, которую я должен сделать, — действительно должен — сегодня в офисе. Я не могу позволить себе быть выби­тым из колеи...

— Ваше функционирование как бизнес-машины, кажется, на­много важнее ваших чувств и того факта, что вы живете в посто­янном страхе, что вас охватит паника.

— Нет, конечно, нет. В самом деле, это было бы глупо. — Он разозлился и встревожился, готовый перейти почти к любой теме, включая и несогласие со мной.

— Вы разозлились на меня за то, что я держу зеркало перед ва­шим страхом.

— Да. Да. Вы иногда чертовски все утрируете.

— За это вы мне и платите. Но сейчас вы все больше и больше отдаляетесь от столкновения со своим страхом, как вам и хотелось, по крайней мере, бессознательно.

— Ну, хорошо. Я сделаю попытку. Хм-м-м. Мы размышляли о том, кто я или что я — помимо того, что я делаю. Хм-м-м. Ка­жется, это очень философский вопрос. Хм-м-м. Я не уверен, что знаю, куда двигаться дальше.