Наука логики. Том II
Шрифт:
А. Живой индивидуум
1. Понятие жизни или всеобщая жизнь есть непосредственная идея, понятие, которому его объективность соответственна; но последняя соответственна ему лишь постольку, поскольку оно есть отрицательное единство этой внешности, т. е. поскольку оно полагает ее соответственной себе. Бесконечное соотношение понятия с самим собой как отрицательность есть процесс самоопределения, расщепление понятия на себя кап субъективную единичность и на себя как безразличную всеобщность.
Идея жизни в своей непосредственности есть пока что лишь творческая всеобщая душа. Вследствие этой непосредственности первое отрицательное соотношение идеи внутри самой себя есть ее определение себя как понятия, — полагание в себе, которое лишь как возвращение в себя есть для-себя-бытие, творческое пред-полагание. Через этот процесс самоопределения всеобщая жизнь есть некоторое особенное;
Определения этой противоположности суть всеобщие опре
{226}
деления понятия, ибо именно понятию свойственно раздвоение; но исполнением этих определений служит идея. Одной стороной служит единство понятия и реальности, которое есть идея, — как то непосредственное единство, которое раньше выступало как объективность. Однако здесь это единство имеет другое определение. Там оно было единством понятия и реальности, поскольку понятие перешло в объективность и только потерялось в ней; понятие не противостояло ей, или, так как понятие есть для нее нечто лишь внутреннее, то оно есть лишь внешняя ей рефлексия. Та объективность есть поэтому такое непосредственное, которое само непосредственным образом непосредственно. Напротив, здесь объективность есть лишь нечто происшедшее из понятия, так что ее сущностью служит положенность и она выступает как нечто отрицательное. — Ее следует рассматривать как сторону всеобщности понятия и, стало бьгть, как абстрактную всеобщность, присущую по существу лишь субъекту и имеющую форму непосредственного бытия, которое, будучи положено само по себе, безразлично по отношению к субъекту. Тотальность понятия, присущая объективности, постольку есть лишь как бы заимствованная тотальность; та последняя самостоятельность, которую она имеет по отношению к субъекту, есть то бытие, которое согласно своей истине оказывается только вышеназванным моментом понятия, которое, как пред-полагающее, находится в стадии первой определенности некоторого в-себе-сущего по лагания, еще не выступающего как полагание, как рефлекти- рованное в себя единство. Происшедши из идеи, самостоятельная объективность есть, следовательно, непосредственное бытие только как предикат суждения самоопределения понятия, — есть бытие, хотя и разнящееся от субъекта, но вместе с тем существенно положенное как момент понятия.
По содержанию эта объективность есть тотальность понятия, которой, однако, противостоит его субъективность или отрицательное единство, составляющее истинную центральность, а именно, его свободное единство с самим собой. Этот субъект есть идея в форме единичности, как простое, но отрицательное тождество с собой, — живой индивидуум.
Последний есть, во-первых, жизнь как душа, как понятие самого себя, которое совершенно определено внутри себя, как
{227}
начинающий, самодвижущий принцип. Понятие содержит в своей простоте определенную внешность как заключенный внутри понятия простой момент. — Но, далее, эта душа в ее непосредственности непосредственно внешня и обладает в самой себе некоторым объективным бытием; это — подчиненная цели реальность, непосредственное средство, которое ближайшим образом есть объективность как предикат субъекта; но эта объективность есть, далее, также и средний термин умозаключения; телесность души есть то, посредством чего она смыкает себя с внешней объективностью. — Телесностью живое существо обладает ближайшим образом как непосредственно тождественная с понятием реальность; постольку оно вообще обладает этой телесностью от природы.
И вот, так как эта объективность есть предикат индивидуума и вобрана в субъективное единство, то ей не свойственны прежние определения объекта, механическое или химическое отношение, и еще менее ей свойственны абстрактные рефлективные отношения целого и частей и тому подобное. Как внешность, она, правда, способна к таким отношениям, но постольку она не есть живое наличное бытие. Если живое существо берут как некоторое целое, состоящее из частей, как нечто такое, на что воздействуют механические или химические причины, берут как механический или химический продукт, будь последний определен чисто как таковой или же также и через некоторую внешнюю цель, то понятие становится внешним ему, живое берется как нечто мертвое. Так как понятие ему имманентно, то целесообразность живого нужно понимать как внутреннюю целесообразность; понятие имеет бытие в живом как определенное понятие; отличное от своей внешности и в своем различении пронизывающее ее и тождественное с собою. Эта объективность живого существа есть организм; она есть средство и орудие цели, совершенно целесообразна, так как понятие составляет ее субстанцию; но именно потому само это средство и орудие есть выполненная цель,
{228}
за эту внешность, но поскольку их отделяют, они возвращаются под власть механических и химических отношений обыкновенной объективности, (b) Их внешность противостоит отрицательному единству живой индивидуальности; последняя есть поэтому влечение положить абстрактный момент определенности понятия как реальное различие; ввиду того что это различие непосредственно, оно есть влечение каждого единичного, специфического момента продуцировать себя, а также возвести свою особенность во всеобщность, снять другие, внешние ему, моменты, продуцировать себя за их счет, но в равной мере снять самого себя и сделать себя средством для других(93).
2. Этот процесс живой индивидуальности ограничивается ею самой и имеет место еще всецело внутри нее. — Выше, говоря об умозаключении внешней целесообразности, мы рассматривали его первую посылку (а именно, то обстоятельство, что цель непосредственно соотносится с объективностью и делает ее средством) таким образом, что хотя в ней цель остается в этом процессе равной себе и ушла обратно в себя, но объективность в самой себе еще не сняла себя и поэтому цель в ней постольку не есть в себе и для себя, а становится в-себе-и-для-себя-сущей только в заключении. Процесс живого существа [смыкающий его] с самим собой есть указанная посылка, но лишь постольку, поскольку она есть вместе с тем заключение и поскольку непосредственное соотношение субъекта с объективностью (которая в силу этого соотношения становится средством и орудием) выступает вместе с тем как отрицательное единство понятия в самом себе; цель осуществляет себя в этой своей внешности в силу того, что она есть субъективная мощь последней и тот процесс, в котором эта внешность показывает свое саморазложение и возвращение в это отрицательное единство цели. Беспокойство и изменчивость внешней стороны живого существа есть проявление в нем понятия, которое, как отрицательность в самом себе, обладает объективностью лишь постольку, поскольку ее безразличное устойчивое наличие оказывается снимающим себя.
Понятие, следовательно, продуцирует себя через свое влечение таким образом, что продукт, поскольку понятие образует его сущность, сам есть нечто продуцирующее, а именно, таким
{229}
образом, что он есть продукт только как такая внешность, которая полагает себя также и отрицательно, или, иначе говоря, как процесс продуцирования.
3. Только что рассмотренная идея и есть понятие живого субъекта и его процесса; определения, находящиеся здесь в отношении друг к другу, суть соотносящееся с собой отрицательное единство понятия и объективность, которая есть его средство, но в которой понятие возвратилось в само себя.
Однако так как это суть моменты идеи жизни внутри понятия последней, то это не суть определенные моменты понятия живого индивидуума в его реальности. Объективность или телесность последнего есть конкретная тотальность; те моменты суть стороны, из которых конституируется жизненность; они поэтому не суть моменты этой уже конституированной через идею жизненности. Но живая объективность индивидуума как таковая, ввиду того что она одушевлена понятием и имеет его своей субстанцией, содержит также в себе в качестве существенных различий такие различия, которые суть определения понятия, — всеобщность, особенность и единичность; тот образ, в котором они внешне различены, подразделен поэтому или получает надрезы (insectum) сообразно им(94).
Живая объективность, стало быть, есть, во-первых, всеобщность, колыхание жизненности чисто лишь в самой себе, чувствительность. Понятие всеобщности, как оно получилось у нас выше, есть простая непосредственность, которая, однако, такова лишь как абсолютная отрицательность внутри себя. Это понятие абсолютного различия, поскольку его отрицательность растворена в простоте и равна самой себе, сделано в чувствительности наглядным. Чувствительность есть внутри-себя-бытие не как абстрактная простота, а как бесконечная определимая восприимчивость, которая в своей определенности не становится чем-то многообразным и внешним, а безоговорочно рефлектирована в себя. Определенность выступает в этой всеобщности как простой принцип; единичная внешняя определенность, так называемое впечатление, уходит из своего внешнего и многообразного определения обратно в эту простоту самочувствия. Чувствительность, стало быть, может рассматриваться как наличное бытие внутри-себя-сущей души, так как она вбирает в себя всяческую внешность, но приводит последнюю обратно к совершенной простоте равной себе всеобщности.