Наука логики
Шрифт:
В таком случае необходимость рассматривать в логике идею жизни основывалась бы на обычно признаваемой необходимости трактовать здесь о конкретном понятии познания. Но эта идея выдвинула себя здесь в силу собственной необходимости понятия. Идея, в себе и для себя истинное, есть по существу своему предмет логики; так как сначала ее следует рассматривать в ее непосредственности, то она должна быть постигнута и познана в той определенности, в которой она есть жизнь, дабы рассмотрение ее не было чем-то пустым и чуждым определений. Здесь можно было бы лишь отметить, насколько логический взгляд на жизнь отличается от воззрения на нее других наук; однако здесь не место говорить о том, как толкуют жизнь нефилософские науки, а следует лишь указать, чем отличается жизнь как категория логики как чистая идея - от природной жизни, рассматриваемой в философии природы, и от жизни, поскольку она связана с духом.
– Первая как жизнь от природы есть жизнь, поскольку она вытолкнута в сферу внешности устойчивого наличия, жизнь, которая имеет своим условием неорганическую природу и в которой моменты идеи выступают в виде
ее предпосылка - понятие, как оно было рассмотрено: с одной стороны, как субъективное, а с другой - как объективное понятие. В природе жизнь являет себя как высшая ступень, достигаемая природой в ее внешности благодаря тому, что она перемещается в себя и снимает себя в субъективности. В логике же именно простое внутри-себя-бытие достигло в идее жизни своей поистине
соответствующей ему внешности; понятие, выступавшее раньше как субъективное, есть [теперь] душа самой жизни; оно есть импульс который опосредствует для себя свою реальность через объективность. Когда природа, беря исходным пунктом свою внешность достигает этой идеи, она выходит за свои пределы; ее конец имеет бытие не как ее начало, а как ее граница, в которой она сама себя снимает.
– Точно так же моменты реальности жизни не получают в идее жизни вид внешней действительности, а остаются заключенными в форму понятия.
В духе же жизнь являет себя, с одной стороны, как противостоящая ему, с другой - как положенная единой с ним, а это единство - как вновь порожденное исключительно им. А именно, жизнь следует брать здесь вообще в собственном смысле этого слова - как природную жизнь; ибо то, что называют жизнью духа как духа есть его отличительное свойство, противостоящее просто жизни; говорят ведь и о природе духа, хотя дух есть не нечто природное, а скорее противоположность природе. Стало быть, жизнь как таковая, есть для духа, с одной стороны, средство - в этом случае дух противопоставляет ее себе; с другой - он живой индивид, и жизнь есть его тело; в-третьих, это единство его с его живой телесностью порождается из него самого как идеал, ни одному из этих соотношений с духом нет дела до жизни как категории логики, где ее не следует рассматривать ни как средство какого-то духа, ни как его живо, ни как момент идеала и красоты - Жизнь в обоих случаях - жизнь как природная и жизнь как относящаяся с духом, - имеет определенность своей внешности;
в первом случае благодаря своим предпосылкам, которые суть другие образования природы, во втором же случае благодаря целям и деятельности духа. Идея жизни сама по себе свободна и от объективности, служащей предпосылкой и условием, и от соотношения с этой субъективностью.
При ближайшем рассмотрении жизни в ее идее она есть в себе и для себя абсолютная всеобщность; объективность, которой жизнь обладает в самой себе, всецело проникнута понятием и имеет субстанцией только его. То, чтб различает себя в качестве части или на основе какой-нибудь другой внешней рефлексии, имеет внутри самого себя все понятие целиком; понятие есть здесь вездесущая душа, которая остается простым соотношением с самой собой и единой в многообразии, присущем объективному бытию. Это многообразие как внешняя себе объективность обладает безразличным устойчивым наличием, которое в пространстве и во времени (если упомянуть о них здесь) есть существование совершенно разных и самостоятельных [единиц], находящихся друг вне друга. Но в сфере жизни внешность выступает в то же время как простая определенность ее понятия; таким образом^ душа вездесуще пронизывает это многообразие и в то же время всецело остается простым единством конкретного понятия с самим собой.
– В сфере жизни, этого единства ее понятия во внешности объективности, в абсолютной множественности атомистической материи, мышление, держащееся определений рефлективных отношений и формального понятия, совершенно теряет все свои мысли; вездесущность простого в многообразной внешности есть для рефлексии абсолютное противоречие, а поскольку рефлексии приходится в то же время понять эту вездесущность из восприятия жизни и тем самым признать действительность этой идеи, идея эта есть для рефлексии непостижимая тайна, так как рефлексия не схватывает понятия или схватывает его не как субстанцию жизни.
– Однако простая жизнь не только вездесуща, но безусловно есть устойчивое наличие и имманентная субстанция своей объективности; а как субъективная субстанция она импульс, а именно специфический импульс особенного различия, и столь же существенно она единый и всеобщий импульс того специфического, что возвращает это свое обособление к единству и сохраняет его в последнем. Лишь как это отрицательное единство своей объективности и своего обособления жизнь есть соотносящаяся с собой, для себя сущая жизнь, душа. Она тем самым есть по существу своему единичное, соотносящееся с объективностью как с чем-то иным, как с неживой природой. Поэтому изначальное суждение жизни состоит в том, что она как индивидуальный субъект отделяет себя от объективного и, конституируясь как отрицательное единство понятия, создает предпосылку непосредственной объективности.
Жизнь следует поэтому рассматривать, во-первых, как живой индивид, который есть для себя субъективная тотальность и выступает в качестве предпосылки как безразличный к объективности, противостоящей ему как безразличная.
Во-вторых, жизнь есть жизненный процесс, состоящий в снятии своей предпосылки, в полагании безразличной к жизни объективности как отрицательной и в осуществлении себя как мощи объективности и ее отрицательного единства. Этим жизнь делает себя всеобщим, которое есть единство самого
в-третьих, процесс рода, заключающийся в том, что она снимает свою порозненность и относится к своему объективному наличному бытию как к самой себе. Этот процесс есть, стало быть, с одной стороны, возврат к своему понятию и повторение первого расщепления, становление новой индивидуальности и смерть первой непосредственной индивидуальности; но с другой стороны, углубившееся в себя понятие жизни есть становление относящегося к самому себе понятия, существующего для себя как всеобщее и свободное, переход к процессу познания.
А. ЖИВОЙ ИНДИВИД (DAS LEBENDIGE INDIVIDUUM)
1. Понятие жизни или всеобщая жизнь есть непосредственная идея, понятие, которому соответствует его объективность; но эта объективность соответствует ему лишь постольку, поскольку оно отрицательное единство этой внешности, т. е. поскольку оно полагает ее как соответствующую себе. Бесконечное соотношение понятия с самим собой как отрицательность есть процесс самоопределения, расщепление понятия на себя как субъективную единичность и на себя как безразличную всеобщность. Идея жизни в своей непосредственности - это еще только творческая всеобщая душа. В силу этой непосредственности первое отрицательное соотношение идеи внутри самой себя есть ее самоопределение как понятия, - полагание в себе, которое лишь как возвращение в себя есть для-себя-бытие, творческое предпола-гание. Через этот процесс самоопределения всеобщая жизнь есть некоторое особенное; тем самым она разделилась на два крайних члена суждения, которое непосредственно становится умозаключением.
Определения противоположности суть всеобщие определения
понятия, ибо именно понятию свойственно раздвоение; но полное осуществление (Erfullung) этих определений есть идея. Одна сторона [раздвоения] есть единство понятия и реальности, которое есть идея, - как непосредственное единство, которое раньше обнаруживалось как объективность. Однако здесь это единство имеет другое определение. Там оно было единством понятия и реальности, поскольку понятие перешло в объективность, в которой оно утрачено, и только; понятие не противостояло ей, иначе говоря, так как понятие есть для нее нечто лишь внутреннее, то оно лишь внешняя ей рефлексия. Та объективность есть поэтому непосредственным образом само непосредственное. Напротив, здесь объективность есть лишь возникшее из понятия, так что суть ее-в положенности и в том что она выступает как нечто отрицательное.
– Ее следует рассматривать как сторону всеобщности понятия, стало быть, как абстрактную всеобщность, присущую по существу своему лишь субъекту и в безразличной к нему форме непосредственного, самого по себе положенного бытия. Поэтому тотальность понятия, присущая объективности, как бы лишь заимствована; остаток самостоятельности, сохраняющийся в ней по отношению к субъекту - это то бытие, которое, согласно своей истине, есть лишь указанный выше момент понятия, которое как предполагающее находится на ступени первой определенности в себе сущего пола-гания еще не выступающего как полагание, как рефлектирован-ное в себя единство. Возникнув из идеи, самостоятельная объективность есть, следовательно, непосредственное бытие только как предикат суждения, в котором понятие самоопределяется, - есть бытие, хотя и отличное от субъекта, но в то же время по существу своему положенное как момент понятия.
По содержанию эта объективность есть тотальность понятия, которой, однако, противостоит его субъективность или отрицательное единство, составляющее истинную центричность, а именно его свободное единство с самим собой. Этот субъект есть идея в форме единичности как простое, но отрицательное тождество с собой - живой индивид.
Живой индивид есть, во-первых, жизнь как душа, как понятие самого себя, совершенно определенное внутри себя, как начинающий самодвижущий принцип. Понятие содержит в своей простоте заключенную внутри себя определенную уже внешность как простой момент.
– Но, далее, в своей непосредственности эта душа непосредственно внешняя и в самой себе обладает объективным бытием; это подчиненная цели реальность, непосредственное средство, прежде всего объективность, как предикат субъекта; но эта объективность есть, далее, также и средний член умозаключения; телесность души есть то, посредством чего она связывает себя с внешней объективностью.
– Живое обладает телесностью прежде всего как реальность, непосредственно тождественная с понятием; как реальность оно вообще обладает этой телесностью от природы.
А так как эта объективность есть предикат индивида и принята в субъективное единство, то ей не свойственны прежние определения объекта, механическое или химическое отношение, а тем более абстрактные рефлективные отношения целого и частей и тому подобное. Как внешность, она, правда, способна к таким отношениям, но в таком случае она не живое наличное бытие. Если живое берут как целое, состоящее из частей, как нечто такое, на что воздействуют механические или химические причины, как механический и химический продукт, либо просто как таковой, либо же определенный внешней целью, то понятие становится внешним ему, живое берется как нечто мертвое. Так как понятие ему имманентно, то целесообразность живого следует понимать как внутреннюю целесообразность; понятие дано в живом как определенное понятие, различенное от своей внешности 65 и в своем различении проникающее ее и тождественное с собой. Эта объективность живого есть организм; она средство, орудие цели, совершенно, целесообразна, так как понятие составляет ее субстанцию; но именно потому само это средство и орудие есть осуществленная цель, в которой субъективная цель тем самым непосредственно соединена с самой собой. По своей внешности организм есть многообразие не частей, а членов, которые как таковые а) существуют только в индивидуальности;