Наука Плоского мира
Шрифт:
Технология работает благодаря тому, что тот, кто ее создал, смог достаточно хорошо разобраться в законах Вселенной, чтобы заставить технологию делать, что от нее требуется. Для этого не требуется знать правила абсолютно точно, нужно лишь понимать их с достаточной степенью точности: космические ракеты неплохо летают, даже несмотря на то, что их орбиты вычисляются с помощью Ньютоновского приближения законов гравитации, хотя приближение Эйнштейна является более точным. Однако наши возможности серьезно ограничены тем, что Вселенная нам разрешает делать, а что — нет. В случае с волшебством же, напротив, что-то происходит в силу того, что этого хотят люди. Вам конечно все равно нужно найти подходящее заклинание, но прогресс движется благодаря желаниям людей (и, конечно же, благодаря знаниям, умениям и опыту волшебников). Это одна из причин, по которой наука кажется холодной и бесчувственной, ведь она смотрит на вещи с позиции того, что Вселенная диктует нам, а не наоборот.
Все же волшебство — это лишь одна сторона Плоского Мира. Собственная наука, или, по крайней мере, рациональная составляющая инженерного дела, есть и в нем. Шары можно бросать и ловить, биология реки Анк напоминает
11
Цитата из перевода «Безумной звезды» И. Кравцовой — прим. пер.
В нашем мире тоже есть волшебство, но другого, менее очевидного рода. Оно проявляет себя рядом с каждым из нас в тех ситуациях, которые мы не понимаем, но принимаем, как данность. Когда мы щелкаем выключателем, и загорается свет. Когда мы садимся в машину и запускаем двигатель. Когда мы совершаем эти невероятные и смешные действия, которые, благодаря биологической причинности, приводят к рождению детей. Конечно, многие люди понимают, и часто довольно глубоко, что происходит в тех или иных областях знания, но рано или поздно все мы достигаем нашего Волшебного Горизонта Событий. Закон Кларка утверждает, что любая достаточно развитая технология выглядит, как волшебство. В данном случае «достаточно развитая» обычно означает «продемонстрированная нам более развитыми инопланетянами или людьми из будущего», как если бы неандертальцами показали телевизор. Но мы должны понимать, что телевизор даже в наше время являет собой пример волшебства практически для всех, кто им пользуется, не важно находятся ли они по ту сторону камеры или сидят на диване перед забавным ящиком с движущимися картинками. В какой-то момент, выражаясь словами мультипликатора С. Харриса, «происходит чудо».
Наука приобретает ореол волшебства, потому что развитие цивилизации следует повествовательному императиву, т. е. порождает собой связную историю. В 1970 году Джек читал школьникам лекцию на тему «Возможна ли жизнь на других планетах?» [12] . Он рассказывал об эволюции, о том, из чего состоят планет и всем остальном, что можно ожидать услышать в такой лекции. Первый вопрос задала девочка лет 15: «Вы ведь верите в эволюцию, сэр?» Учитель сказал, что это вопрос «не по теме», но Джек тем не менее на него ответил, и весьма вычурным образом. Он сказал: «Нет, я не верю в эволюцию, как люди верят в Бога… Наука и технология развиваются не благодаря тем, кто верит, но благодаря тем, кто не знает, но прилагает все усилия, чтобы узнать… паровой двигатель… ткацкий станок… телевизор». После этих слов девочка вскочила со своего места и возразила: «Нет, телевизор изобрели совсем не так!» Учитель попытался остудить спор и попросил девочку объяснить, как же, по ее мнению, был изобретен телевизор: «Мой папа работает в компании Fisher Ludlow, делает стальные штамповки для корпусов машин. За работу он получает деньги, но часть из них он отдает правительству в обмен на всякие вещи. То есть он говорит правительству, что хочет смотреть телевизор, а они платят кому-то деньги, и тот изобретает телевизор».
12
Впоследствии эта лекция легла в основу книги Джека Коэна и Йена Стюарта «Evolving the Alien» («Как вывести инопланетянина» — прим. пер.).
Очень легко допустить такую ошибку, поскольку технология развивается через достижение целей. Создается впечатление, что, вложив достаточно ресурсов, мы сможем достичь чего угодно. Это не так. Вложив достаточно ресурсов, мы сможем достичь чего угодно в пределах имеющегося опыта или, если нам повезет, немного за его пределами. Но никто не рассказывает нам об изобретениях, потерпевших неудачу. Никто не станет финансировать проект, если известно, что он завершится крахом. Ни один фонд не выделит денег на исследовательский проект, если мы понятия не имеет, с чего начинать. Мы можем вложить сколько угодно денег в разработку антигравитации или сверхсветовых путешествий, и не получить в результате ничего.
Если у вас есть возможность разобрать машину на части и понять, как она работает, вы сможете ощутить те ограничения, в рамках которых ей приходится работать. В таких случаях вы никогда не спутаете науку с волшебством. В первых автомобилях пусковая система была преимущественно ручной: вы вставляли длинную ручку в двигатель и в прямом смысле «прокручивали» его. Что бы не происходило в машине во время запуска, вы знали, что это не волшебство. Однако по мере развития технологии она, как правило, перестает быть понятной для потребителей. По мере увеличения числа автовладельцев очевидная технология все больше и больше заменялась символами. Чтобы что-нибудь сделать, вы нажимаете переключатель с соответствующей надписью. Это и есть наш вариант
Этот процесс лежит в основе соотношения между наукой и волшебством в нашем мире. Вселенная, в которой мы родились, и в которой эволюционировали наши виды, существует благодаря законам, и наука — это наша попытка выяснить, в чем же эти законы состоят. Однако Вселенная, которую мы сегодня создаем для самих себя, для всех, кроме ее создателей (а возможно, и для них тоже) основана на волшебстве.
Особое волшебство — это одно из тех явлений, благодаря которому люди стали теми, кем являются. Речь идет о воспитании, с помощью которого мы передаем идеи от поколения к поколению. Если бы мы были компьютерами, мы могли бы скопировать наш разум в наших детей, чтобы они разделяли наши мнение по важным для нас вопросам. Ну, на самом деле, они бы все равно обладали собственным мнением, но, по крайней мере, начинали бы свой путь как наши копии. Есть один аспект воспитания, на который мы бы хотели обратить внимание. Мы называем его «ложью для детей» [13] . Мы вполне понимаем, что некоторым читателям слово «ложь» может не понравиться. Йен и Джек испытали немало трудностей, столкнувшись на одной научной конференции с группой педантичных шведов, которые восприняли этот термин слишком буквально и в течение нескольких дней доказывали, что «это не то, чем на самом деле является». Но это все равно ложь, пусть даже и имеющая самые благие намерения. «Ложь для детей» — это заведомо ложное утверждение, которое тем не менее направляет разум ребенка в сторону более точного объяснения, ведь оценить это объяснение по достоинству он сможет, только сравнив его с первоначальной ложью.
13
На ранних этапах воспитания прибегать к «лжи для детей» приходится особенно часто, поскольку первые объяснения должны быть простыми. Однако мы живем в сложном мире, поэтому «ложь для детей» в конечном счете нужно замещать более сложными историями, чтобы она не стала настоящей ложью замедленного действия. К сожалению, большинство научных фактов, которые нам известны — это смутные воспоминания когда-то услышанной «лжи для детей». Возьмем, к примеру, радугу. Все мы помним, как в школе нам рассказывали о том, что стекло и вода разделяют свет на составляющие его цвета. Есть даже эксперимент, в котором это можно наблюдать. Нам объясняли, что именно радуга возникает, когда свет проходит через дождевые капли. Когда мы были детьми, нам и в голову не могло прийти, что это объясняет цвета радуги, но не ее форму. Не объясняет это и тот факт, что свет от множества разных капель в ливне образует яркую дугу. Почему не расплывчатое пятно? Объяснение изящной геометрии радуги не входит в задачи нашей книги, но, по крайней мере, теперь вы видите, что «ложь» — это еще мягко сказано. Школьное объяснение отвлекает наше внимание от настоящего чуда радуги, эффекта, который создается за счет координированного объединения света от всех капель, притворяясь, что, как только вы объяснили, откуда берутся цвета, на этом дело и заканчивается.
Можно привести еще примеры «лжи для детей»: представление о магнитном поле Земли как об огромном постоянном магните с отмеченными северным и южным полюсами; изображение атома в виде миниатюрной солнечной системы; амеба как «примитивный» организм с возрастом в миллиард лет; ДНК как чертеж живого организма; а также связь между теорией относительности и прической Эйнштейна (то есть это одна из тех безумных идей, до которой может додуматься только обладатель такой прически). Квантовая механика лишена подобного «имиджа», поскольку она не рассказывает достаточно простых историй, которые были бы понятны не-специалистам. Из-за этого нам не очень удобно о ней говорить.
Когда живешь в сложном мире, приходится упрощать его, чтобы понять. Именно в этом и состоит смысл «понимания». На разных этапах воспитания необходимы различные уровни упрощения. Специалист по «лжи для детей» — это почетная и жизненно необходимая профессия, которую мы также называем «учителем». Но кое-что обучение не делает — хотя многие политики уверены в обратном, и из-за этого возникают проблемы — оно не воздвигает неоспоримую систему «фактов» [14] . Довольно часто нам приходится забывать то, что, как раньше нам казалось, мы знали и заменять устаревшее знание чем-то более сложным. Этот непрерывный процесс лежит в основе всей науки. И то, что мы говорим в это книге, вам тоже не следует принимать на веру, ведь мы принадлежим к не менее почетной профессии «лжецов для читателей».
14
Будучи людьми, мы придумали множество полезных разновидностей лжи. Есть «ложь для детей» («говори столько, сколько они смогут понять»), есть «ложь для начальника» («говори столько, сколько им нужно знать»), «ложь для родителей» («они не волнуются о том, чего не знают») и — по самым разным причинам — «ложь для самих себя». «Ложь для детей» — всего-навсего преобладающая и необходимая разновидность лжи. Университеты нередко сталкиваются с умными и квалифицированными выпускниками школ, которые впадают в состояние шока, узнав, что биология или физика — это не совсем то, чему их учили все это время. «Да, но вам необходимо было понять это», — отвечают им — «чтобы теперь мы могли объяснить вам, почему это не совсем правда». Учителям Плоского Мира это прекрасно известно, чем они и пользуются, показывая, что университеты — это на самом деле кладовки знаний: студенты приходят туда из школы, будучи уверены в том, что знают практически все и уходят, уверенные в том, что не знают практически ничего. Так куда же девается все знание? Разумеется, оно переходит в университет, где его аккуратно высушивают и помещают на хранение.