Навь. Книга 2
Шрифт:
— И это правильно. Ну иди, готовься, — неожиданно мягко сказал граф. — Вы же убываете завтра?
— Да. С самого утра сбор в гимназии, потом нас везут на аэродром.
С утра я как всегда плотно позавтракал, стараясь не попадаться никому на глаза, окончательно собрался и спустился с сумками вниз. Провожал меня Старший.
— Ну что, по русскому обычаю присядем на дорожку?
Я кивнул, и уселся на стул в гостиной.
— Ну все, давай, — внезапно обнял меня граф. — Ни пуха, ни пера!
— К черту!
Я вышел из дома и подошел к ожидавшему меня служебному «Руссо-Балту» графа.
Все-таки нахлынула легкая тоска, когда я посмотрел в зеркало заднего обзора на удаляющийся особняк Драбицыных. Дом, пусть и не особо милый в силу определенных
Левашево встретил нас свистом и ревом турбин взлетающих, садящихся и движущихся по рулежке военных самолетов. Все-таки это военная база, а не обычный аэропорт. Я с интересом осмотрел военную тезнику, бывшую на обозрении. Ну транспортники меня не заинтересовали совершенно, не интересуют меня тяжеловесные пузаны, как и вертолеты, бессильно свесившие свои вялые лопасти винтов, а вот истребитель, бодро катящийся по рулежной дорожке — это да. Люблю я с детства истребительную авиацию в силу среды обитания.
Войдя за провожатыми в военной форме внутрь терминала, я не стал особо форсить, а прошел к досмотровой комнате вместе со всеми, организовав небольшую очередь — это правительственный терминал, тут ты не просто проходишь через рамку и пропускаешь через интроскоп свой багаж, но и раздеваешься до нижнего белья. Может конечно это и перебдеж с безопасностью, но все-таки мы входим на борт номер два, на котором летает сам Государь Император, ничего не должно остаться незамеченным или пронесенным контрабандой. Ну и кроме электронных был и живой детектор, самый чувствительный — собачий нос. А вот собака была примечательная — нет, не овчарка или еще какая-то бойцовая порода, как в охране. На поводке у до зубов вооруженной охранницы в военной форме сидел до комичности грустный коккер-спаниель с бело-коричневым пятнистым окрасом, с безвольно обвисшими ушами и собачьей безысходностью в глазах — как правило, у этой породы меланхолия в крови. Проходя мимо него, я ему подмигнул, поймав в ответ наигрустнейший собачий взгляд и полное равнодушие — много вас таких тут ходит, и вообще я на работе. Ну и хорошо. Полнейшее равнодушие собакина означает, что у меня с собой ничего с его точки зрения, точнее нюха, запрещенного нет — не знаю, на что там именно он натаскан, подозреваю, что на взрывчатку, не на наркоту же.
На выходе из терминала на летное поле нас ждал автобус в камуфляжной окраске с затемненными стеклами. Нас один за другим загнали в его душное и теплое чрево, и тяжело взяв с места, загруженный автобус тихо, урча электромотором, тронулся с места, плавно и неторопливо поехал по бетонному покрытию летного поля.
Чем ближе мы подъезжали к здоровенному пузатому «Сикорскому», тем более монументальное впечатление он производил. Ослепительно-белый гигант, с синими и красными полосами цветов государственного флага, с надписью «Россия» на борту, стилизованную под эдакую славянскую вязь. Но вместо сине-бело-красного государственного штандарта на киле во всю его длину красовался российский имперский черно-желто-белый флаг с черным двуглавым орлом, увенчанным коронами. Сразу видно, императорский.
Поднявшись по трапу, мы попали в сказку. Если бы не ряды иллюминаторов на борту, можно было подумать, что мы находимся в каком-то салоне особняка с роскошной отделкой и мебелью. Но нас здесь не оставили, а проводили вперед, в обычный, пусть и более тщательно отделанный салон бизнес-класса.
— Здравствуйте! Экипаж приветствует вас на борту лайнера Его Императорского Величества «Россия» и желает приятного полета. Пристегните ремни и следуйте всем указаниям бортпроводников.
Улыбающиеся во все шестьдесят четыре зуба бортпроводницы, в не скрывающей достоинства униформе — о май год, молодой организм выдал меня соответствующим образом, среагировав на короткие подолы юбок и длинные ноги от ушей — показали и рассказали пришедшей в сладкую истому школоте правила поведения на борту, инструкции на тему пользования кислородными масками и прочую необходимую при возникновении нештатных ситуаций информацию. Судя по напряженным лицам одногруппников они боролись с другой нештатной,
Наконец бортпроводницы скрылись за перегородкой вызвав общий разочарованно-облегченный взлет, и раздался приглушенный шум двигателей, переходящий в свист. Мимо нас поехали аэродромные сооружения — наш воздушный гигант выходил на рулежную дорожку, чтобы потом унести нас в небо.
Глава 8
Конец октября в Риме выдался на редкость ненастным. Не было привычной золотой осени с буйством красок, мягкой погоды с редкими заморозками и прочих прелестей, которые так ценят местные жители. Вместо этого лили холодные дожди, по утрам лужи прихватывало мутным льдом, народ массово болел ангиной, чихал и кашлял. Куча ватиканских сановников не были исключением. Что не помешало все же вызвать в гости приора Ордена Святой Марии и вывалить ему на голову ушат дерьма.
— Господин Герра, мы рассмотрели назначение вашего магистра на новую должность. К нему вопросов никаких нет, достойный кандидат и настоящий светоч Веры. Но в отношении вашей кандидатуры возникли некие сомнения. Совсем незначительные, но…
Шелест бумаг, кашель в скомканные платки.
Крысы. Проклятые крысы. Лоренцо поймал себя на этой мысли и с трудом сдержал злобный оскал. Надо же, о назначении на освободившееся место они беспокоятся, как же. Просто как только о будущей синекуре стало известно, тут же набежала толпа родственников и знакомых. О том, что на позиции магистра придется разгребать кучу вонючих отходов, чтобы белые папские одежды не запачкались — об этом стараются не думать. Точнее говоря, большая часть сановников не знает всех особенностей внутренней кухни ордена. И того, чем в самом деле обычно заняты церковные псы. Подкупом политиков, шантажом неугодных, убийством упрямых. Ватикан всегда идет к поставленной цели, используя все доступные для этого инструменты. Даже если где-то приходится нарушать свои же заповеди. Потому как отношения с высшим руководством близкие, в крайнем случае — папа отмолит или индульгенцию выпишет.
Но чтобы так нагло совать нос в чужую епархию? Видимо, еще не осознали, с кем связались. Или просто ощущают момент, что у Лоренцо связаны руки. Не может он в данный конкретный момент подвесить за ребра канцелярских крыс. Это слишком плохо скажется на блестящем послужном списке. И может не просто отложить момент восхождения его на желанный трон, а вообще поставить крест на всех притязаниях.
— И какие именно сомнения?
— Русский проект. На него выделены внушительные средства, были выданы святыни. А результатов пока не видно.
— Средства Ордена, вы хотели сказать.
— Орден — часть Церкви, — ощерились сопливые уроды, выпучив налитые кровью глаза. — Или вы считаете, что уже стали совершенно самостоятельной организацией?
— Боюсь, это вы скатываетесь в ересь… Папой сказано, что мы выполняем его волю во благо Господа нашего. Или здесь кто-то сомневается в отданных папой приказах?
Утерлись. Все же пока не забыли, кого именно представляют люди, отобранные и направляемые как карающий меч. Утерлись, но не успокоились.
— Что вы, речь идет совсем о другом. В документах сказано, что вы собираетесь показать результаты работы следующим летом. Окончательные результаты… Мы бы хотели услышать о промежуточных. В ближайшие дни, если можно.
— Причина?
— Русская Ортодоксальная церковь начала собственное расследование на тему переселения душ. Если факт появления демона будет ими доказан, то весь проект пойдет насмарку. Не столь жалко потраченных денег, как более важен сам факт возвышения наших конкурентов. Они используют ситуацию по максимуму. Включая признание паствой их реальных заслуг на почве экзорцизма, а также информацию о возможных причинах этого явления. После чего станут тыкать носом в уже нашу историю, используя средневековые трактаты, в которых местные епископы успели оставить кучу компрометирующего материала.