Наваждение, или Мой чужой мужчина
Шрифт:
— Тебя обидел кто? И где ты была все время, Женя? Я волнуюсь.
— Все в порядке, мам. Я расскажу, но чуть позже. Извини, я пойду спать, — виновато говорю я и встаю, чтобы уйти к себе в комнату.
— Женечка, прости, давай еще посидим. Я не буду спрашивать.
— Прости, мам, я устала…
Чувствую себя виноватой, потому что мама, как никто другой, желает мне только добра. Но увы, даже сейчас я не могу рассказать ей, потому что боюсь ее осуждения и того, что она не поймет меня. Да что там. Я и сама себя не понимаю.
Ночь проходит бессонно:
Я даже дышу прерывисто и тихо-тихо, будто Вадим может подкрасться сзади, обнять и сказать, что все в порядке и он рядом. Конечно же, это не так, но я все равно продолжаю едва дышать и прислушиваться. На улице тихо, а в душе ураган. Я хочу плакать, но не могу. Наверное, выплакала все слезы еще в кровати. Единственное, что я знаю: мне нужно отвлечься. Окунуться в работу и забыть. Именно поэтому, едва наступает утро, я звоню начальнику и говорю, что согласна на проект.
Ближе к обеду перезванивает заказчик и называет адрес, по которому я должна приехать. Я собираюсь, прощаюсь с мамой, которая смотрит на меня грустным взглядом, обещаю ей звонить и что со мной все будет в порядке. Выхожу из дома и иду к арендованной машине, чтобы вернуть ее обратно, когда слышу, как меня окликают:
— Женя…
Я поворачиваюсь и смотрю на Олю, которая неожиданно смотрится не так, как прежде. На ней нет брендовой одежды, в руках сумка, купленная на рынке, под глазами — темные круги, а на лице — оскал.
— Оля. Что ты здесь делаешь? — спрашиваю, потому что знаю, что подруга предпочитает Москву и уж никак не глубинку.
— Да вот… замуж типа вышла, — язвит она и продолжает. — Все, сука, из-за тебя.
Глава 26
Женя
— Чего ты хочешь, Оля? — устало говорю я, а сама открываю дверцу машины и все-таки поворачиваюсь.
— Чего хочу? — взвизгивает бывшая подруга. — Справедливости хочу! Ты Вадима у меня забрала. Из-за тебя компания перешла к другому, а я где? — она разводит руками и кривится. — Вот здесь. В этой дыре вонючей. Как тут жить вообще можно?
— Как все, — спокойно говорю. — Я прожила здесь все свое детство, да и потом… мама вот здесь все еще живет, — я пожимаю плечами и в упор смотрю на перекошенное от злости лицо Оли.
— Я не привыкла так, — всхлипнув, произносит она, — не привыкла, понимаешь?
— Понимаю, — киваю я. — Но и ты должна понять, что так будет не всегда. В жизни есть черная полоса и белая.
Сказав это, внезапно понимаю, что в моей жизни сейчас черная. Белая была всего пару дней назад, когда мы с Вадимом ни о чем не думали и просто продолжали жить.
— У меня черная не заканчивается с того самого момента,
— И что? — не понимаю я. — Нужно было оставить его в подъезде? Сказать, что это не мои проблемы и делай что хочешь?
— Ну да, конечно, — она закатывает глаза и буквально шипит. — Ты же добренький буратино. Просто не можешь пройти мимо, когда рядом кому-то плохо.
— Не могу, — соглашаюсь с очевидным. — От меня ты что сейчас хочешь? Пришла указать на то, что я и так знаю? Не стоит утруждать себя и тратить нервы, Оля. Этот этап твоей жизни пройден и начат новый. Поздравляю со свадьбой.
Я поворачиваюсь к машине, чтобы , наконец, сесть внутрь, завести двигатель и уехать, но меня останавливают ее слова:
— Да ты знаешь, как мне живется? — выплюнув эту фразу, она приближается ко мне и останавливается буквально в шаге. — Это не замужество, а ад. Мало того, что он не зарабатывает нормально, дак еще и вот, — дернув рукав, Оля обнажает руку, и я вижу яркие фиолетовые отметины на ее светлой кожи. — Каково с этим жить?
Мне ее не жаль. Вот должна, по идее, сострадать ей, ведь мы были подругами, пожалеть, сказать, что все будет хорошо, но я молчу, а напоследок произношу.
— Мне очень жаль. Подай на развод.
Мне некогда вникать в ее проблемы, более того, я не хочу этого делать. У меня своих по горло. И я почти опаздываю по указанному начальником адресу.
— Прости, но мне правда некогда, — говорю и таки сажусь в машину, оставляя подругу ошарашенно смотреть мне вслед.
Раньше я была сострадательной. Жалела котенка, когда находила его на улице, давала бездомным денег в переходе и даже алкашам на сто грамм денег могла отвалить. Добрая душа, одним словом. К сожалению, сейчас мне не до доброты душевной. Я потеряла то, что мне было дорого и едва ли мне есть дело до того, как обстоят дела у других.
Я оставляю автомобиль в прокате, добираюсь в свой город на автобусе, где собираю все необходимые вещи и пересаживаюсь уже в свою машину. Я быстро покидаю квартиру, дабы не думать о том, чтобы остаться и дожидаться Вадима. Больше нет. Я не стану ждать, думать, все ли с ним в порядке, ушел он сам или его заставили. Нет, больше не буду.
Завожу машину и направляюсь за город, подъезжаю по указанному адресу и набираю Семена Петровича. Он просит подождать и уже через пять минут ворота открываются, и я въезжаю на территорию.
Первое, что бросается в глаза — огромный дом с идеально озелененной территорией. Я даже осматриваюсь по сторонам, чтобы найти место, где, собственно, будет проходить строительство еще одного дома, но не нахожу его.
— Евгения, здравствуйте, — мне навстречу выходит Сергей Владленович Орлов, мужчина, предлагающий мне нарисовать проект его дома.
— Здравствуйте, — я протягиваю ладонь для рукопожатия и улыбаюсь.
— Очень рад, что вы согласились. Семен когда позвонил, я даже не поверил, — с радостью произнес мужчина. — Думал, шутит или кого другого присылает, а это и вправду вы.