Наваждение, или Мой чужой мужчина
Шрифт:
— Все… нормально.
— Что блять не так? — взрываюсь. — Не нравится с таким вот, да? Так какого хера ты сюда приехала? Зачем теряешь свое время, губишь карьеру и ухаживаешь? Уезжай!
Я злюсь, потому что Женя дорога мне. Потому что все это время, что я приходил в себя, вспоминал только о ней и о сыне. Я хотел ее тогда, хочу и сейчас, а она кажется мне льдышкой.
— Что ты несешь? — говорит она и сверлит меня злым взглядом.
— А что, Женя? Ты настолько добра, что решила помочь мне? Или считаешь себя обязанной.
Я откидываю назад голову и прикрываю глаза. Я уже жалею о сказанных словах, о том, что просто так обижаю ее, но и она должна понять — незачем ей здесь находиться, если все, что она ко мне чувствует — жалость.
— Дурак ты, Кайтанов, — слышу ее рык, а после чувствую, как что-то тяжелое приземляется на мой член. — Придурок, — шипит Женя, расстегивая на мне рубашку. — Идиот, — продолжает она, стаскивая с себя футболку.
— Дурак, — киваю я и расстегиваю ее лифчик, провожу руками по округлым полушариям ее груди и припадаю к одному из соском губами.
Она такая сладкая, манящая, ароматная, а еще ее грудь так эротично вздымается в такт прерывистому дыханию, что я не сдерживаюсь и опрокидываю ее на пол. Головокружение, если и есть, то я его не чувствую. Прижимаюсь к Жене ближе и поднимаюсь на колени, чтобы стащить с нее штаны и трусики. Я справляюсь с ними за несколько минут.
Стаскиваю с себя штаны с боксерами и вхожу в нее одним толчком.
— Блять, — не слишком романтично в этот момент, но мне просто некогда думать о романтике, да и изящные стоны Жени прямое подтверждение тому, что ей нравится.
Глава 23
Женя
Вадим по-хозяйски подминает меня под себя и покрывает жаркими поцелуями, которые не дают сделать вдох. За то время, что я была в разводе, искать отношений не хотелось. Я боялась, что меня снова предадут, да и воспоминания о Вадиме были живы настолько, что я просто не позволяла себе думать о ком-то другом. Собственное, и о нем я думать себе не позволяла.
Да и сейчас, когда я, наконец, обрела его, нашла Вадима и поняла, что он жив, во мне, как никогда прежде, ожила женщина. Я напоминала себе, что сейчас не самое подходящее время, что мужчина слаб, да и он, возможно, не разделяет моих чувств, но когда он накричал на меня и приказал убираться, потому что я с ним из жалости…
Ну какая женщина, желая мужчину, позволит ему думать, что она с ним из жалости и желания помочь? Вот и я не могу.
— Вадим, — я пытаюсь слегка толкнуть его, но он лишь сильнее вжимается в меня и углубляет поцелуй.
Я забываюсь и прихожу в себя только тогда, когда в меня толкается твердый и большой член Вадима. То, что он большой, я понимаю сразу. Внутри становится невыносимо тесно, но спустя пару толчков я привыкаю и тело покрывается жаркой испариной, в ожидании разрядки.
Только сейчас я понимаю,
Я цепляюсь руками за его талию и тяну футболку вверх, касаясь руками его кожи, перебирая подушечками пальцев мощные мышцы рельефного тела. Я стараюсь держать себя в руках и не кричать, но не получается. У меня ничего не получается из-за него. Кожа покрывается мурашками, руки живут отдельной жизнью, исследуя тело Вадима, а из горла то и дело рвутся то ли всхлипы, то ли стоны, свидетельствующие о том, что мне не просто хорошо, мне охренительно.
— Твою мать, Женя, — рычит Вадим и вбивается в меня сильнее, толкается бедрами, сжимая мои ягодицы и заставляя протяжно стонать.
Вадим выходит из меня, и я разочарованно мычу, но уже через секунду мужчина переворачивает меня на живот и поднимает к себе на бедра, вынуждая прогнуть спину и охнуть, когда его член снова толкается в меня.
Я больше не издаю стоны, я тихо вскрикиваю с каждым его толчком, потому что внутри меня, раз за разом, натягиваются какие-то струны. Удовольствие разливается по всему телу, когда я чувствую, что дрожу. Оргазм не только ослепляет, но и оглушает меня. Я едва понимаю, как оказываюсь на спине, а Вадим — рядом. Он прижимает меня к себе и целует в висок, а я запоздало думаю о том, что ему, наверное, противопоказаны такие нагрузки.
— Вадим… — я пытаюсь что-то сказать, но его ладонь тут же накрывает мой рот.
— Помолчи, Женя, — просит он. — Я не хочу слушать, что ты жалеешь. Давай просто полежим.
Я не жалею и хочу сказать ему об этом, но молчу и единственное, на что способно мое обессилевшее тело — повернуться к нему и зарыться носом в его грудь. Я провожу пальцами по волоскам, запутываясь в них, касаюсь его сосков и втягиваю мужской запах. Он давно не пользовался туалетной водой, которая, как мне раньше казалось, привлекала меня, но это не мешает мне наслаждаться тем, как он пахнет. Самим собой. Я только сейчас понимаю, что именно это меня привлекало. Он и только он.
— Я не жалею, — говорю, когда дыхание приходит в норму, а сердце перестает отбивать чечетку.
— А я снова хочу тебя, — признается он и обнимает меня за спину.
— Сюда могут войти, — я задираю голову вверх и встречаюсь с ним взглядом.
— Ты переживаешь?
— Нет, — я улыбаюсь и мотаю головой. — Просто баба Таша будет в шоке.
— Думаю, для нее это не новость, — спокойно говорит Вадим. — Но ты права — в следующий раз, — он немного морщится, и я понимаю, что у него что-то болит.