Наваждение. Обмануть дракона
Шрифт:
Тут я вспомнила все те заметки в газетах и обрывки слухов, которые узнала о том медицинском исследовании, которое меня так интересовало. Там ведь тоже был скандал по поводу использования непроверенной методики лечения сразу на больных детях. Альберт был уверен в успехе, а родители не хотели ждать положенных трех лет, потому что многие дети могли не дожить до окончания исследования.
Судя по всему именно в этом эксперименте участвовал сын Клер, владелицы кондитерской. Кстати, я как-то видела этого паренька. Он был бодр и весел, хоть и немного худощав несмотря на то, что у его матери в кондитерской были
Это объясняло, почему профессор впал в такое отчаяние. Второй провал накануне великого открытия! За несоблюдение этики экспериментов и наплевательское отношение к технике безопасности его могут вообще изгнать из научного сообщества и лишить лицензии. Это убьет Альберта! Без науки он не проживет и дня. В мозгу что-то щелкнуло, и решение пришло само собой.
— Профессор, — тихонько сказала я и тронула его за плечо, — нам надо составить акт о неудавшемся эксперименте. Чтобы не было судебного разбирательства. Давайте впишем мое имя в бланк, и всю ответственность за проваленный эксперимент возьму на себя я — самонадеянный студент-недоучка.
Альберт поднял голову и посмотрел на меня каким-то тягучим взглядом.
— Что ты говоришь, Оливер?! Это же поставит крест на твоем будущем! Тебя пожизненно лишат ученого статуса! Перед тобой закроются все пути в науку. Ни одна лаборатория или университет не захотят иметь с тобой дело!
— Ну и что? Не факт, что я когда-то смог бы самостоятельно заниматься исследованиями. Для того, чтобы закончить обучение, мне пришлось бы потратить еще много времени и денег, — я глубоко вздохнула, так как тут я совсем не лукавила. Карьера ученого, о которой я так мечтала, никогда не станет моей реальностью.
— Я очень ценю твою самоотверженность, Оливер! Но за свои проступки надо отвечать самостоятельно, — профессор поднялся, — в одном ты прав: нам необходимо найти ошибку и понять, как исправить ее и вернуть Гроса.
И мы принялись за поиски причин произошедшего. Сначала извлекли самописец, фиксирующий все операции и их параметры. Затем проверили работоспособность принимающего модуля. Собрав все данные, мы попытались сложить картину из этих кусочков головоломки.
Обработав все показания датчиков, мы пришли к очень странным выводам. Министр Грос Ралвей был удачно перемещен с помощью телепорта в принимающий модуль, от которого даже пришел ответ о результативном завершении операции. Однако, в нашем “приемнике” не было ни громогласного дроу, ни записей об этом событии. Складывалось ощущение, что где-то есть еще один такой аппарат, и именно туда перебросило министра.
— Это невозможно, — повторял профессор, и я была с ним полностью согласна.
Телепорт был опытным образцом, принимающий и передающий модули настроены на одну частоту и используют одну магическую волну. Других просто не существовало! Но, судя по пропавшему Гросу Ралвею и результатам проверки датчиков, где-то во вселенной должен быть еще один принимающий модуль, и именно в него случайно телепортирован наш заказчик.
Глава 16. В поисках причин
Альберт
Ты не ученый, Альберт, а просто дилетант-неудачник. Гнать тебя из науки метлой. Поганой. Как можно было собрать такой телепорт, который работает через раз? Уж сейчас
Я сидел, погрузившись в свои чертежи и записи многолетней давности. Когда-то, в позапрошлой жизни, мы с Изи писали совместную работу на тему мультивселенной, и натолкнулись на теорию, что все имеющееся пространство — это кусок великолепного сыра и в каждой дырочке своя мышка. Которая иногда может прогрызть стенку и попасть в соседний тоннель.
Что, если в альтернативной реальности параллельный Альберт собрал такой же модуль и включил его одновременно с нами, или, скорее, на тысячную долю секунды раньше меня. И Гроса затянуло именно туда. Интересно, есть ли у того Кеназа свой Оливер, или ему повезло больше моего и с ним работает, скажем какая-нибудь Оливия? Хотя если тот профессор хоть немного я, женщине в его лабораторию проникнуть без шансов. Уж точно не в качестве ассистента. А может, в той вселенной они и могут быть вместе? Хотел бы я туда попасть. Стоп, Альберт, опять не о том ты думаешь.
Я потер глаза, пытаясь сосредоточиться на бумагах, но мои мысли вновь унеслись к событиям пятичасовой давности. Он был готов взять вину на себя, полностью отрезав себе возможность стать большим ученым… да и вообще ученым любого размера, кстати сказать. Никто не был готов ради меня такие жертвы. Что это? Преданность ко мне, как к наставнику, или нечто большее? Стыдно, но мне больше нравился второй вариант. Я много раз проигрывал в памяти момент своего триумфа. Когда я выпрыгнул из телепорта, и правда словно в другой вселенной, где можно испытывать различные чувства к кому угодно и как угодно. Нежные, теплые губы Оливера на моей щеке, его взволнованное дыхание. То, как он прижался, когда я его обнял. Насколько все это неправильно, непозволительно. Безумие, наваждение. И этот его благородный порыв — прикрыть меня, совершив профессиональное самоубийство…
Схватившись руками за виски, я велел себе вернуться к работе. И поискам Гроса. Сейчас важнее этого ничего быть не может. Где он и какие претерпевает лишения? Может до сих пор болтается где-то внутри электромагнитных полей. Или расщепился на атомы.
Меня тронули сзади за плечо и я безошибочно понял, что это не Аврора. На ее рукоприкладства я так не реагирую.
— Профессор, — произнес мягкий и звучный голос Оливера, — я кое-что обнаружил в “приемнике”. Хотите посмотреть?
— Конечно! — я вскочил с излишним энтузиазмом, чтобы скинуть скорее это очередное тактильное воспоминание от дружеского касания.
Глядя под ноги, чтобы ненароком не наступить на рыжика, пошел следом ассистентом. Проходя мимо стола Авроры, я обратил внимание, что она не занимается своей бесконечной перепиской, а составляет какой-то график. Наверняка, полезный. Только вот зачем нам теперь полезные графики, если скоро исследовательский центр закроют? Пропажа министра — дело чрезвычайной серьезности. Не понимаю, почему еще у нас тут не толпятся сыщики и какая-нибудь комиссия по этике.
— Аврора, — спросил я, пораженный внезапно пришедшей мыслью, — а мы сообщили кому-нибудь о происшествии?