Наваждение
Шрифт:
В этот вечер сверхчувственные миры явно не были благосклонны к Софи. В молчании ей ничего не открылось. Впрочем, тут же подумала Софи, может быть, во мне просто недостаточно благоговейности…
Дальнейшее напоминало уже не проповедь, а скорее, лекцию в Университете. Причем Ачарья Даса говорил куда понятнее, и употреблял значительно меньше заумных слов, чем Патни. Софи, которая вообще не любила терять времени попусту, придерживалась мнения, что в любом месте и теме можно почерпнуть что-то здравое. Внимательно вслушиваясь в разглагольствования Дасы и стараясь следить за его мыслью, она и не заметила, как увлеклась.
Сначала ей казалось, что все, о чем говорит Ачарья,
Пока Софи тщетно пыталась вспомнить, кто такие халдеи, Даса сообщил собравшимся, что шестой послеатлантический период – это период развития России, и ведущую роль в нем сначала будет играть интеллигенция, которая в России уже сейчас существенно отличается от интеллектуалов западных стран и Америки. Интеллигент в России – это человек, пробужденный для духовной жизни. (Софи тут же поняла, что никак не может отнести себя к интеллигентам и даже немного загрустила от этого. Потом встряхнулась и напомнила себе: ну вот, Ирен – пробудилась, стала интеллигенткой, и что вышло?!).
В это время Даса почему-то перекинулся из России на Британские острова. Это тоже, в свете дел Веры и компании, показалось Софи интересным.
Оказалось, что «кольцо заговоров, которое начинается в Лондоне, тянется по Западной Европе, идет в южную, в балканские страны и заканчивается в Петербурге (Софи попыталась вообразить себе кольцо, расположенное на географической карте описанным образом, но потерпела поражение. В кольцо непременно попадала неупомянутая Дасой мусульманская Турция, арабы и прикаспийские кочевники. Потом на память почему-то пришло «кольцо Нибелунгов», и соответствующая музыка из оперы Вагнера).
«В англо-саксах заключен ведущий элемент пятой послеатлантической эпохи (Недолго вам осталось радоваться, – вспомнила Софи. – Мы – следующие!). Услышанное именно в оккультной области может прояснить бесконечно многое, что происходит в обычном мире. Миссия британского народа заключается в распространении по всей земле коммерциально-индустриальной универсальной монархии. Позади распространения материальной культуры действуют оккультные импульсы.»
После этого, леденящего кровь «непробужденных», утверждения Даса снова вспомнил про Россию.
«Если учреждается британская коммерция, то должен быть создан относящийся сюда русский полюс. Эти две области необходимы для создания циркуляции. Таким образом, задача англо-саксонских оккультных братств: создать противоположность между британской индустриальной империей и тем, что выявляется из русского элемента одновременно с происходящей на основании спиритуальных задатков подготовкой шестой послеатлантической эпохи.
Противополюс в лице будущих русских, которые, конечно же, еще менее, чем сегодня, будут склонны заниматься бездуховной коммерцией…
(«Это отчего же?! – мысленно возмутилась Софи и взглядом просверлила затылок Ряжского, как будто ожидая от него противостояния Дасе. – Я многих уже и теперь знала и знаю, которые вполне склонны и способны. А уж к шестой послеатлантической…»)
Если в мире не получат распространения духовные импульсы, то мы будем иметь с Запада только экономические истины. («И то неплохо! – вздохнула про себя Софи. – С паршивой овцы хоть шерсти клок…»)
Изначальное знание постепенно угасло, усилилась
Но есть еще и социальный вопрос, о котором вы все знаете. Он существует сегодня в виде всемирно-исторического импульса, и никто уже не может закрывать глаза и отрицать его существование. Великие социальные импульсы, живущие в современном человечестве (особенно в пролетариате), частично перехвачены марксизмом и тем самым фальсифицированы, – это, в сущности, самые спиритуальные силы души, но повернутые материалистически («Эх, надо было Олю Камышеву с собой взять, – подумала Софи. – Она бы прямо сейчас ему и сказала!») Оккультисты Запада больше уже не справляются с социальными импульсами европейского человечества. В их среде зреет мысль создать поле для эксперимента, где должны быть изжиты и доведены ad absurdum социальные импульсы, являющиеся, с их точки зрения, лишь утопией. Этим полем для эксперимента видятся для них славянские страны. Западный мир не предназначен для разрушения его социалистическими экспериментами, – так они рассуждают. – для этого существует восточный мир. А потом западный мир будут защищать, указывая на восток: вот, мол, к чему приводит социализм, когда он распространяется так, как это нежелательно для западного мира! Тем самым хотят вызвать антипатию ко всем социальным движениям и идеалам.
После прекращения эксперимента Восток превратится в область, где трудятся, а Запад – в область, где распоряжаются тем, что Восток извлекает из природы…»
– Но где же выход, учитель? – не выдержал кто-то из адептов. Как показалось Софи, это был юноша-бурят.
– Выход видится в том, чтобы пронизать Землю вновь приобретаемой общей для всех духовностью. Без различия наций, вер, цвета кожи и социального положения. Но экономически – мы просто не успеваем. Запланированный и спровоцированный западными оккультистами социальный взрыв может последовать раньше, чем промышленная Россия встанет на ноги. Из этого следует, что сейчас развитие промышленности в России – духовно-мистическая задача…
«Так вот почему Константин здесь!» – догадалась Софи, разглядывая энергично кивающий затылок Ряжского.
После, как принято и в Университете, уже запланировано задавали вопросы.
– Каким же образом сейчас Запад управляет Востоком на материальном плане бытия?
– Держать в руках Восток можно, поддерживая лишенную науки религию. И наплевать, что это – мистическое безличное православие или такой же безличный коммунизм. Плодоносящий синтез науки и религии оставлен для внутренних оккультных кружков англо-саксонской расы – ведь только так можно направлять ход мировых событий.
– Каково соотношение теософии и масонства?
– Современное франкмасонство содержит мало следов теософического влияния. Какими бы точными и прекрасными не были мысли Сведенборга, Пернетти, Паскуале, Сен-Мартена и Шастанье, они оказывают крайне слабое влияние на современное общество.
– Следует ли, живя в миру, стремиться к аскезе? Ограничивать свои природные импульсы?
– Борьба с природой – это бессмысленная мечта аскетов. Как будто бы природа не является самим божьим законом… Христианская церковь сделала из природы восставшую силу и тем придала материи более смысла, чем у нее есть на самом деле. Вольтер и прочие порождены вовсе не ересью или язычеством. Они порождены самим христианством. Языческий бог – это гений природы, грациозный как весна, и страшный, как морская буря. Язычество породило истины орфиков, герметиков, неоплатоников. Атеизм и вульгарный материализм порождены христианской церковью.