Наваждение

Мурашова Екатерина Вадимовна

– Да мне как-то ни к чему… в Университет… – пробормотала Софи, вдруг смутившись оттого, что никогда не бывала в этом храме науки. – Но у меня брат там учился, на юридическом факультете… Он про своих приятелей говорил: коллеги, и еще у него такая шпага была смешная при сюртуке, но он больше в тужурке ходил, это считалось демократично… И еще так было: Гриша у нас нервный всегда был, боялся опоздать; как вместе собираемся, так он всегда всех дергал: пойдемте, пойдемте, а то припозднимся – неудобно. И вот, когда начинал учиться, осенью, приходит на лекцию по расписанию за полчаса, и стоит под дверью час. А никого нет.

Уж и лекция давно должна начаться. Спрашивает у сторожа: что такое? Сторож ему: а кто читать должен? По расписанию – профессор NN. Ну, говорит сторож, NN раньше декабря лекций не начинает. И еще помню, боялся в первый год экзамен сдавать: принимает экстраординарный профессор КК. Жаловался мне: «На всю Россию знаменитые люди, написано просто – профессор. А это что ж такое?» Уж после ему Модест Алексеевич объяснил, что это означает «внештатный»…

Начав рассказывать, Софи быстро разошлась, диалоги изображала в лицах, сценки на улицах и в заведениях разыгрывала, вставая со стула и двигаясь и гримасничая соответственно с характером описываемого персонажа. Василий слушал неотрывно, с разгоревшимися глазами. Сюда же подошла Аглая, а маленькая, коренастая Стеша притащила братца Матвея «посмотреть, как тетя Софи из Петербурга показывает театр».

Наслушавшись и насмеявшись, спрашивали еще, что кому в голову придет. Неловкости как ни бывало, будто бы Софи Домогатская уезжала из Егорьевска всего на рождественские каникулы, а теперь воротилась с рассказом. Осмелев и расслабившись окончательно, Василий Полушкин прижмурил цвета свежего сена глаза и спросил: «А что, Софья Павловна, Любовь Левонтьевну Златовратскую вы там, в Петербурге, случайно, не встречали ли? Я понимаю, город большой…»

– А вот случайно и встречала! – весело сказала Софи. – Да она сама ко мне и заявилась как раз недавно. И после еще видела ее у этих, любителей мудрости, про которых сейчас рассказывала. Выглядит Любочка, кому интересно, премило. Все такая же миниатюрненькая, бровастенькая…

– А как же она… живет? – севшим голосом осведомился Василий.

Аглая с тревогой переводила взгляд с Софи на Васю, Матвей приподнял брови, Стеша, чувствуя внезапно возникшее напряжение, недоуменно крутила круглой головой. Только Софи, увлекшись собственным рассказом, ничего не заметила.

– Да вы разве не знаете?! – воскликнула она. – Вот номер! Я уж думала, хоть вам-то да, особенно, маменьке Евпраксии Александровне он сообщится. Они, помню, так близки были, как любая мать мечтать станет… Да Любочка же с вашим Николашей все годы живет! Только он там, в Петербурге под другим именем ошивается, а ее скрывает ото всех. И жениться на ней, мерзавец, не хочет. Вроде как выгоды какой-то, как всегда, ждет. А годы уходят… Она, бедняжка, переживает, конечно, ей ведь еще с детства все светского блеска хотелось, или еще чего-то такого… И мне жаловалась. Но я ей так сказала: ты что ж, Николашу раньше не знала? Он же паразит и негодяй (ты прости, Вася, конечно, но ведь так и есть, ты сам знаешь), и за выгоду отца продаст. Чего еще от него ждать-то было?

Василий вскочил, разом оказавшись едва ль не на полторы головы выше собравшихся. Схватился руками за горло так, словно его что-то душило. Стеша испуганно метнулась в сторону и присела на корточки. Матвей Печинога, напротив, качнулся вперед,

как будто бы готовясь к какому-то действию.

Отодвинув юношу рукой, как досадную, но неживую помеху, Василий буквально выбежал из залы.

Софи ошеломленно проследила его движение, потом обернулась к Аглае.

– Чего это он? Вы знаете, Аглая? Это оттого, что я о брате плохо сказала? Он разве к нему так привязан? Я не думала…

– Василий делал нашей Любочке предложение. Как раз накануне того, как она в Петербург уехала, – объяснила Аглая.

– О Господи! – пробормотала Софи. – Я ж и не знала… А куда же он теперь побежал? – обратилась она почему-то к Матвею.

– Вот уж не знаю! – ответил юноша. – Может быть, догнать его?

– Да не надо, наверное… – не слишком уверенно пробормотала Софи, нервно накручивая на палец выбившийся из прически локон.

Стеша потянула брата за рукав и принялась энергично о чем-то его расспрашивать. Аглая, задумавшись, отошла.

К Софи приблизился инженер Измайлов, наконец-то закончивший свой долгий разговор с Марьей Ивановной.

– Где ж Василий? – спросил он. – Я видел, он с вами был…

– Убежал, – честно ответила Софи.

– А Леокардия Власьевна?

– Должно быть, уехала…

– Право, Софья Павловна, близкое знакомство с вами оправдывает худшие мои ожидания…

– В чем же? – надменно подняла бровь Софи.

– Только поговорив с вами, люди, до того вполне стабильные, впадают в экзальтацию и убегают, уезжают…

– Вы думаете, дело во мне?

– Ну не во мне же… – пожал плечами Измайлов.

– Андрей Андреевич, можно вас на минутку? – спросила подошедшая Вера. – Софья Павловна, вы позволите…?

– Да забирай его, Вера, хоть насовсем забирай и съешь! – с детским раздражением воскликнула Софи. – Ни капельки не жалко будет!

Измайлов, отходя, улыбался, но Софи не видела его улыбки. Зато ее прекрасно видели Вера Михайлова и Машенька Опалинская.

– Она приехала и разом все изменила. Большинству и дела до нее нет. Но все стали другими, словно переоделись в другое платье, – медленно сказала Вера, садясь и указывая Измайлову на стул рядом с собой. – Я знала ее девочкой и не могла понять. Вы умный человек, скажите: в чем ее секрет?

– Она изгоняет людей из их прежних оболочек. Но не предоставляет ничего взамен. Стоит невдалеке и смотрит с любопытством: что он теперь будет делать? Именно потому рядом с ней так свежо, больно и холодно.

– Я вам сейчас предложу то, от чего вы откажитесь. Стоит ли, Андрей Андреевич? Мне охота…

– Что ж, предложите, Вера Артемьевна…

– Предложу. Но – уговор. Вы мне после ответите на один вопрос.

– Котов в мешке не беру…

– Могу вопрос заранее задать.

– Говорите.

– Предлагала ли вам то же Марья Ивановна?

– Хитро! – засмеялся Измайлов. – Вы с Софьей Павловной – ловкая пара. Давайте ваше предложение. Потом – отвечу.

Ипполит Михайлович сидел перед полной тарелкой разнообразных закусок, и то и дело подкладывал себе еще. Ел он быстро, и не слишком опрятно. Вина не пил. Надя сидела рядом, с пустой тарелкой и бокалом вина, глядела, морщась.

– Ипполит, довольно есть, – наконец, сказала она. – Особенно маринады. Это нездорово. Тебе с твоим желудком надо режим соблюдать.