Навеки, ангел
Шрифт:
Энджел выдохнула, задержав дыхание, и провела рукой по лицу. Ее лихорадило. В эти дни его было слишком легко увидеть. Слишком легко было мучить себя. Достаточно того, что она решила жить здесь, в этом городе, всего в нескольких милях от того места, где он жил. Если она не будет осторожна, то однажды зайдет слишком далеко и выдаст себя.
Это было бы нехорошо. Что бы ни случилось, что бы она ни сделала, важно, чтобы она не позволила Сэму узнать о ней то, что она знала о нем. Она может смотреть и фантазировать, но никогда не должна оступиться и выдать себя.
Начнется Завершение.
Энджел опустила руку в болезненном разочаровании и в последний раз взглянула на экран, прежде чем нырнуть за пультом и насильно выключить телевизор. Экран погас, в комнате воцарилась тишина. Она оставалась там, где была, лежала на диване, ее взгляд невидяще уставился в потолок.
Она не видела крапинки краски, которые усеивали панели над ней. Перед ее глазами стояла лишь пара затуманенных бурей глаз, пронзающих расстояние и крепко удерживающих ее в своей власти. В их буйной глубине вспыхнула молния — предзнаменование опасности. Предупреждение.
Никогда еще за всю свою долгую жизнь ей так не хотелось отбросить осторожность.
Со стоном беспомощности Энджел закрыла глаза и провела рукой по напряженному животу. Она чувствовала пустоту внутри, незаполненность. Так будет еще долго.
Сон придет не скоро.
Энджел тяжело вздохнула и села. Долгий горячий душ и чашка какао помогут. Земля могла быть очень неудобным местом для существования, и смертные, вынужденные жить на ней, на горьком опыте узнали, что помогает облегчить их страдания, а что нет. Горячее какао и еще более горячий душ были дороже золота для усталого тела и взвинченного ума.
Энджел нужна подзарядка. У нее было чувство, что когда сон наконец придет, ее будут преследовать сны о мужчине по имени Сэм… и о восхитительных, опасных вещах, которые он сделает с ней, если когда-нибудь найдет.
Спустя двадцать лет…
Он не видел ее лица. И никогда не сможет.
Эти сны, которые приходили к нему теперь, после тысяч лет тьмы и безмолвия, были одновременно и проклятием, и неизмеримым удовольствием его ночного существования. Кем бы она ни была… она преследовала его. Ощущение ее тела насмехалось, дразнило и утоляло его голод плотью, такой гибкой, такой совершенной, что это бросало вызов реальности. Ее волосы были такими мягкими, когда касались его груди, словно перья. Она была теплой, настоящей и нежной. Она была силой, страстью и подчинением в одном лице.
Ее запах напомнил ему о свежевыпавшем дожде, чистом и многообещающем. Ее вздохи такие тихие, а стоны еще тише. Прикосновение, вздох, стук сердца — и Сэм оказался в раю. И аду.
В то утро он проснулся, как всегда в последнее время, — простыни промокли, дыхание перехватило, руки вцепились во что-то, чего уже не было. Опять она выскользнула из его пальцев.
Ушла. Подобно ветру. И он хотел наброситься на нее в гневе, в отчаянии и снова погрузиться в сон. Он хотел впасть в кому. Хотя бы ради малейшей надежды снова заполучить ее в свою постель.
Кем бы она ни была.
Раздался стук
Стук повторился, на этот раз более отчетливо.
— Войдите, — ответил он, прекрасно зная, кто стоит за дверью. Только двое из его многочисленных служащих осмелились бы вторгнуться в уединение Сэма таким образом и только по делам большой важности: Лилит или Джейсон. Лилит просто вошла бы в покои Самаэля после первого же стука. Оставался только Джейсон. Что бы ни хотел сказать ему Джейсон, это было явно что-то существенное.
Словно в подтверждение его правоты, двери в покои Сэма распахнулись, и вошел высокий темноволосый мужчина, одетый в синий костюм, который соответствовал кобальтовой искре в его глазах. — Милорд, простите, что беспокою вас. Тем не менее я думаю, что вы захотите это увидеть. — В руках у него была папка, которую он протянул Сэму.
Самаэль не потрудился ответить. Он просто встретил Джейсона в центре огромной, богато обставленной комнаты и взял у него папку. Он открыл ее и посмотрел на фотографию очень красивой женщины.
У нее были длинные густые волосы цвета воронова крыла, светлая кожа и пронзительные голубые глаза. Инстинктивно он хотел спросить, кто она такая. Но он получил ответ почти сразу, и ему даже не пришлось озвучивать свой вопрос. Одной ее красоты почти достаточно, чтобы выдать ее, но в ней было нечто большее. Это было в глубине ее взгляда, в почти печальной улыбке и в том, как бледнел мир вокруг ее образа. Оно было здесь, ясно как день.
— Архесса, — прошептал он, нежно касаясь тонкими пальцами картинки, которую держал в руке.
— Да, милорд. Первая. Ее зовут Элеонора Грейнджер.
Глава 3
Энджел уставилась на экран компьютера перед собой. В этот момент ее разрывали сильные и противоположные эмоции.
С одной стороны, был восторг. С другой был холодный, как камень, страх.
На экране открыта страница чата, обозначенная именами двух человек. Одно было ее. Другое принадлежало Элеоноре Грейнджер.
Эл: «Вы не поверите, кто сейчас и здесь раздает автографы в моем магазине».
Энд: «Автографы? Прекрасно. Я уже себе места не нахожу!»
Эл: «Кристофер Дэниелс».
Энджел с трудом сглотнула, ее глаза изучали каждую букву имени мужчины. Кристофер Дэниелс был очень красивым зеленоглазым актером, который изображал «хорошего» вампира, Джонатана Брейкса, в смехотворно популярном фильме «Возмездие». Он был талантлив, харизматичен и невероятно знаменит. А еще он был кое-чем большим, чем тот, кем притворялся.