Навеки проклятые. Цветок Инферно
Шрифт:
Кори, об этой детали очевидно не знавшая, зыркнула насмешливо. Видать, вспомнила про топоры и лесорубов. И поленья. Какая-то сволочь (наверняка рыжая и трепливая) посвятила её в подробности отношений Тео с Джулс, о чём Кори нет-нет да и вспоминала.
В голову ни с того ни с сего закралась одна мысль, озорная и немного… волнующая.
— Я объясню, — проговорил Тео, переворачиваясь и вновь нависая над Кори. Потянулся к пуговицам на её рубашке, но остановился у самой верхней, всё же уточнив: — Можно?..
Кори немного заторможено кивнула, поёрзала, чтобы Тео было удобнее. Расстегнув несколько пуговиц (и замерев ненадолго, разглядывая
— Здесь — Кости мира. Высокие горы, защищающие Солхельм от суровых северных ветров, от которых замерзает само море. Здесь, — Тео провел пальцами вверх до самого горла, остановившись под самым подбородком, — они сходятся, образуя Ветреный пик, дом Двенадцати. А здесь, — пальцы скользнули ниже, к впадине между ключицами, — растет Великое древо Аарн. Однажды богиня Кинварл, раненная в сражении с чудищами из Бездны, возвращалась на вершину Ветреного пика. Несколько капель её крови упали на землю. Ровно через три недели на этом месте выросло дерево с листьями рубинового цвета. Люди и благие фейри построили вокруг него нашу столицу, Арнгальдхейм.
Прежде чем продолжить, Тео всё же склонился к ней, поцеловал туда, где только что был его палец, с удовольствием поймал судорожный вздох и ненадолго уткнулся лбом в грудь, стараясь подавить улыбку, так и норовящую наползти на лицо. А когда поднял голову, так и не смог отвести взгляда от лица Кори.
— Дерево стало символом возвращения домой. Поэтому, когда два человека хотят заключить брак, они идут под Древо Аарн и приносят клятву возвращаться друг к другу, что бы ни случилось. Для солхельмцев это всё равно что имперская руна нерушимого союза.
— Складно треплешься, Теодор, — буркнула Кори, явно силясь вернуть обычный невозмутимый тон (и, к удовольствию Тео, полностью в этом провалившись). — Надо будет как-нибудь поглядеть на твоё дерево. Я, знаешь, не бывала севернее Эссена. Сначала физически не могла, пока связь с Инферно не ослабла; потом стало можно, но вроде как незачем…
Тео погладил её по щеке, коснулся уголка губ. И вдруг понял, что очень, прямо-таки невыносимо хочет показать ей Солхельм. Как ни старался он строить из себя имперца, как ни плевал на все традиции, символы и прочую ерунду, что пытались вбить в него родители, а свою родину он любил. Эрмегар и Иленгард прекрасны, но ни императорский дворец, ни громада Академии не могли сравниться с величием Ветреного пика, с красотой Древа Аарн, огромной живой драгоценностью возвышающегося над Арнгальдхеймом. Даже леса здесь не те — красивые, густые, но слишком… цивилизованные.
Уже позже, когда он всё же нашел в себе силы оторваться от Кори и убраться из её квартиры, желание оформилось окончательно. А вместе с ним и другое, стоило только вспомнить, как рассказывала ему Хель о давней мечте Кори.
Тео потянулся к кристаллу связи, покрутил его в пальцах, прежде чем решиться.
Мама будет издеваться над ним целую вечность. Ну и пусть. Главное, что Кори будет счастлива. А ради этого Тео, кажется, готов стерпеть вообще что угодно.
33
Кори любила Тиэри едва ли не больше всех на свете. Честное слово. Тот чуть не всю жизнь её ненавязчиво опекал, помогал с практической магией, защищал от Сайруса; по выходным носил ей завтраки из столовки, потому что сама она вечно просыпала…
Но вот прямо сейчас его хотелось убить. С особой жестокостью!
— «Несчастные влюблённые
— Пошёл на хрен, — огрызнулась Кори, свирепо терзая политый сиропом блинчик.
— Сама иди, — не остался в долгу её друг, — притом это пожелание. Пламя предвечное, Лиоки! Дай ты уже своему деревенщине, он с катушек съезжает. Вчера на спарринге одного ухаря с моей группы тройной молнией ушатал!
— А я тут при чём?
— Так ухарь отвесил крайне сомнительный комплимент твоим инфернальным прелестям.
Кори принялась терзать блинчики с удвоенным энтузиазмом, старательно пряча улыбку. Она нипочём не призналась бы вслух, однако было жаль, что из-за работы она пропустила такое зрелище. Но даже и со слов Лазурита оно жутко льстило. Мало того, что Тео не слинял от неё после солидной такой порции неудобных откровений, так ещё и прилюдно заявлял свои права на неё. Сколько ни строй из себя ледяную некромантку, а внутренняя демоница от таких выходок едва не валялась в счастливом обмороке.
Нет, Сайрус тоже врыл бы в песок любого, кто непочтительно отзовётся о его «невесте», однако сделал бы это из чувства долга, не более того. О симпатии, тем более о любви, говорить не приходилось. Да Сайрусу вообще симпатично только собственное отражение в любой зеркальной поверхности.
Кори, признаться, ждала его визита. Ждала, что Сайрус возмутится её поведению (и изображением её фривольных обжиманий с Тео Дагмаром под каждой второй жёлтой статейкой о Трёхлетнем турнире). Но требование верности значило бы отказ от бесконечных интрижек и гулянок, ведь шаэмар не может требовать больше, чем способен выполнить сам. Сайрус промолчал — и своим молчанием обидел так, как не мог обидеть все семь лет до того. Хотя в этом бы Кори тоже ни за что не призналась.
Да и облегчение куда сильнее обиды. Пусть винторогий мудак отправляется к своим шлюхам и оставит её в покое на все оставшиеся десять лет. А точнее, навсегда. Никакой свадьбы у них не будет, вот ещё не хватало — передать себя этому мудиле в вечное пользование. Посмотреть бы на его рожу, когда Кори избавится-таки от клятого браслета!
Понятно, что избавиться уже сейчас хотелось, отдав Тео всё то, что Сайрус так самонадеянно считает своим. Отдаться хотелось. Но Кори пока ещё не настолько одурела, чтобы ввязываться в конфликт со Вторым Домом и втягивать туда же своего вроде как парня, с которым встречается без году неделя.
Хотя одурела, что уж там… порядком. В голове скоро ни одной пристойной мысли не останется.
— Чтоб меня в геенну, ну и приторная у тебя сейчас рожа, — сообщил Лазурит с картинным отвращением. — Ты и впрямь ещё не поняла, да?..
— Чего я не поняла? — вяло изумилась Кори, расправившись с завтраком и подвигая к себе здоровенный стакан любимого томатного сока. — Что ты доставучий засранец? Так у меня семнадцать лет было, чтоб понять.
От объяснений, чего она не поняла — а что-то подсказывало, что засранец Тиэри непременно в них пустится, и Кори они не понравятся, — их обоих освободил громкий стук в дверь. Причём постучали исключительно ради приличия, потому как ровно через секунду на пороге сиял своей извечной улыбочкой не кто иной, как упомянутый Тео Дагмар. Ещё и не с пустыми руками — на плече его висела внушительных размеров сумка.