Наверху рушились города…
Шрифт:
– Мне кажется, всё нормально, – Костик и вправду чувствовал уверенность в том, что с врачом и бывшим спецназовцем всё хорошо. – Я когда выбрался из больницы, ночевал в вагончике охранников. Слышал ночью выстрелы. А утром приехали они. Мне кажется, что они всегда так уезжают – на несколько дней. Видела же какие там заторы. Пока всё это объедешь…
Фельдшер ничего не ответила, лишь вздохнула.
Вскоре начало смеркаться. Молодые люди вначале услышали шаркающие шаги. Вскоре на дорожке между кустиков показался Фёдорыч с большим стальным подносом.
– Эй, больница, –
Когда стемнело, он так и не пришёл. Спать Тамара легла на кровать. Костик освободил верстак, протёр его влажной тряпкой и застелил. По размерам он ни капельки не уступал кровати. Как подушка сгодился здоровый кусок пакли, найдённый в одном из его ящиков.
– Спокойной ночи, – произнесла Тома.
– Спокойной, – хриплым голосом ответил Костик.
Он лежал и смотрел в окно. Полная луна заползала на тёмное небо, освещала кусты, между которых скрывалась гравийная дорожка. Поднос с посудой выделялся на ней тёмным пятном. Спать не хотелось, в глаза, словно спички вставили. Мысли ворочались, как клубок сонных змей. Перед глазами мелькали картинки, как сидел в кабинете, за столом, читал тексты переводчиков.
Где теперь все люди, с которыми он каждый день общался? Неужели бегают голыми по улицам Москвы? Даже как-то не верилось, что Петровна, толстая уборщица, теперь трясёт своими жировыми складками, перебегая от дома к дому, от подвала к подвалу. А Вероника? Костик вспомнил аппетитную попку молодой корректорши. Неужели её теперь пользует какой-нибудь бородатый мужик?
Как-то всё это выглядело неправильно. Костик всю жизнь смотрел на животных и понимал, что те живут, так, как полагается им жить. Когда был маленьким и смотрел каналы про зверей, то мечтал, что когда-нибудь станет ветеринаром, будет лечить маленьких львят и, почему-то, кенгурят. С детства он знал, что людям так жить не полагается. Они разговаривают, ездят на автомобилях, берут ипотеки и кредиты, сидят в социальных сетях, тратят жизни на какие-то странные работы…
– Спишь? – прошептала Тома.
– Нет, – так же тихо ответил Костик.
– Помоги мне.
– В чём?
– Попасть домой. Я не верю, что папа и…
Она не закончила, но Костику этого и не требовалось. Он бы, наверно, и сам не поверил в то, что родственники превратились в тупых животных. Да что там… Он даже не верил, что Петровна, уборщица, могла стать дикой. А ведь их ежедневное общение состояло лишь из «здравствуйте» и «до свидания».
– Помогу, – сказал Костик. – Только в этот раз мы всё сделаем правильно. Во-первых, найдём машину, а, во-вторых, какое-нибудь оружие.
– Как скажешь, – согласилась Тамара.
– А лучше всего, чтобы…
Договорить ему не дал громкий шорох, раздавшийся прямо под окном. Мелькнула крупная тень. Зашуршал щебень на тропинке.
– Что там? – на грани слышимости поинтересовалась фельдшер.
Костик уже открыл рот, чтобы ответить, но тут под окном мелькнула ещё одна крупная тень.
– Что там? –
Она спустила ноги с кровати и собиралась встать.
– Тсс! – Костик повернулся к ней и приложил палец к губам.
В этот момент возле стекла остановилась женщина с правильными чертами лица и длинными, нечёсаными волосами. Костя затаил дыхание и замер, стоило дикой повернуться и она непременно бы разглядела при лунном свете людей, спрятавшихся в садовом домике. Дикая с тихим хрюканьем поскребла ногтями шею. Протяжно отрыгнула. Затем опустилась на корточки и, перебирая по щебню руками, бросилась к оставленной на тропинке посуде.
Костик выдохнул. Услышал шорох. Тома подобралась к верстаку и выглядывала на улицу из-за его плеча. Дикая, тем временем, доскакала к подносу. Выставив кверху голый и в прошлом довольно соблазнительный зад, она принялась обнюхивать грязные тарелки. Силиконовые груди двумя мешками болтались над гравием.
– Надо было их помыть, – сказала Тома.
– Неудобно перед людьми? – посмотрел на неё Костик.
– Да ну тебя, – легонько шлёпнула она его по плечу.
Дикая принялась вылизывать одну из тарелок. В этот момент неподалёку грюкнуло. Молодые люди не сразу догадались, что именно могло издать этот звук. Зато дикая мгновенно распласталась по гравийной дорожке, словно кошка перед прыжком.
– Они разбили стекло, – прошептала фельдшер.
Костик сразу представил, как большое панорамное окно осыпалось на землю мелкими осколками. Он вскочил с верстака, простынь съехала на пол. Одновременно с ним, дикая бросилась по тропинке в сторону дома.
– Держи, – Костя подскочил к стене, на которой висел садовый инструмент, и снял оттуда большие ножницы. Тамара послушно взяла секатор. Костя вооружился ножом с большой резиновой ручкой. – Оставайся здесь, – сказал он. – Дверь только закрой…
– Не ходи, – прошептала Тома. Она всегда считала себя смелой и волевой (другие фельдшерами на скорой работать и не смогут), но теперь почувствовала, что боится. По-настоящему, как в тот день, когда увидела в руке одного из подростков бейсбольную биту.
Всего лишь на одно мгновение и Костик дал слабину. Он подошёл к верстаку, накинул сланцы. Ведь действительно – можно не ходить. Кто ему те люди, спрятавшиеся в доме? Именно с их подачи, он остался в домике садовника.
В этот момент тишину разорвал истошный крик Ануш. Он-то всё и решил. Костя рванулся к двери, дёрнул за ручку. Тёплый и немного влажный воздух ворвался в лёгкие. Со стороны дома слышалась возня. Бывший редактор рванул по гравийной дорожке, под сланцами шуршал щебень. Костик перепрыгнул поднос с тарелками. На повороте слегка поскользнулся и чуть не нырнул в кусты. Краем глаза увидел позади движение. Лишь на мгновение ёкнуло сердце, а потом, при свете луны, он разглядел Тамару. Костику так и хотелось воскликнуть: «Ну сказал же тебе, оставайся!», однако он так этого и не сделал. С ней показалось спокойнее. К тому же фельдшер его уже один раз выручила.