Навсегда разделенные
Шрифт:
Я отрицательно качаю головой.
— Нет. Я не думаю, что он слышит меня. Не думаю, что он смотрит на меня. Хотя эти мысли приятны. Иногда я думаю: что, если он слышит всё, что я говорю? Что, если видит всё, что я делаю? Но от этих мыслей мне не становится легче. Каждый раз начав думать о том, где он сейчас, я непременно заканчиваю мыслями о последних мгновениях его жизни. Он осознавал, что умирает? Что, если бы он не ушел тогда из дома? Что, если бы я не попросила его…
— О чем?
— Он хотел сделать мне приятное и
— Это было признание? — спрашивает Сьюзен после недолгого молчания. — Всё это неважно. Ты же это понимаешь?
Нет, не понимаю. Но я не знаю, как в этом признаться, поэтому не говорю ничего.
— Ты окажешь себе неоценимую услугу, когда осознаешь, что всё это неважно. Ты можешь проигрывать в голове этот сценарий тысячи раз и в разных вариантах: где Бен идет или не идет за хлопьями, — продолжает Сьюзен. — Но что бы тогда не случилось, Бен всё равно бы умер. Так устроен мир.
Я смотрю на нее, пытаясь понять, верит ли она сама в то, что говорит.
— Не знаю, так ли это на самом деле, — заметив мой недоверчивый взгляд, продолжает Сьюзен, — но это единственное, во что нам остается верить. Слышишь меня? Заставь себя в это поверить.
Я открываю рот, но она не дает мне возразить:
— Бери коробку, — велит она. — Начнем с ванной.
Мы убираем зубную пасту Бена и его гель для укладки волос. Убираем его дезодорант и шампунь. Его собственных вещей тут мало. Мы многое с ним покупали на двоих. Понюхав его шампунь и дезодорант, Сьюзен кидает их в коробку.
— Это коробка на выброс. Когда ты будешь к этому готова, — уточняет она. — То есть, это мусор.
— Да, да, — смеюсь я, — это будет мусором.
Мы перебираемся в кухню, а затем — в кабинет, где большая часть вещей Бена опять же летит в коробки на выброс. Мы набиваем коробку за коробкой всякой ерундой. Интересно, какие-нибудь из этих вещей попадают в те же самые коробки, в которых прибыли сюда? Наконец, мы возвращаемся в гостиную, и Сьюзен начинает паковать книги Бена. На одной из полок она замечает книжную серию.
— Можно я возьму ее себе? — спрашивает она. — Я целые месяцы уговаривала его прочитать эти книги. Он никак не хотел поверить в то, что есть замечательная подростковая литература.
Мне хочется оставить эту серию себе, но еще больше хочется, чтобы ее оставила себе Сьюзен.
— Конечно, — отвечаю я. — Вы можете забрать всё, что пожелаете. Он был бы этому рад. Кстати, он обожал эти книги. И советовал прочитать их всем, кто был готов его выслушать.
Улыбнувшись, Сьюзен ставит книжную серию у двери, а потом убирает остальные книги в коробки.
— Это у нас будет коробка на хранение или продажу? — интересуется она.
— Пока не знаю.
Сьюзен кивает и, продолжив укладывать книги в коробку, вдруг раздраженно восклицает:
— Господи боже ты мой, сколько же подростковой литературы
— Он ее много прочел, — улыбаюсь я. — В неделю по книге. И, главное, отказывался брать их в библиотеке. Что меня сильно нервировало, так как я там работаю. Однако Бен всегда настаивал на том, чтобы купить книги в магазине. Я приносила те же самые произведения из библиотеки, но они просто пылились, пока я их не возвращала обратно.
— Это я виновата, — смеется Сьюзен. — Когда он был маленьким, покупка книг доставляла мне самое большое удовольствие. Я никогда не ходила в библиотеки.
— Почему? — Какое кощунство!
Она снова смеется, уже смущенно.
— Ты рассердишься.
— Всё так плохо?
— Я ненавижу запах библиотечных книг.
— Вы меня убиваете, Сьюзен. В самое сердце. — Я хватаюсь за грудь, имитируя сердечный приступ. Запах библиотечных книг — самый лучший запах на свете, ну, помимо аромата подушки, которую я по-прежнему храню в полиэтиленовом пакете.
— Прости! Ребенком Бен любил ходить в библиотеку, потому что там есть настольные игры и эти кресла… как там они называются? Такие большие и мягкие… Черт, да как же их называют?
— Кресла-мешки?
— Да! Он обожал сидеть в этих креслах, а я вместо библиотеки таскала его в магазин, чтобы приобрести там не пахнущие затхлостью книжки. Так что это я виновата. Прости.
— Вы прощены, — улыбаюсь я, всё еще слегка ошарашенная тем, что она не любит запаха библиотечных книг.
МАЙ
Когда я вернулась домой, Бен всё еще лежал в постели. Полтора часа пока меня не было он протаращился в потолок. Я же, кажется, целую вечность добиралась сначала на грузовике до автостанции, а потом, пересев в оставленную там машину Бена и поехав домой, вспомнила, что он просил купить чего-нибудь на ужин. Я не стала заморачиваться и заехала по дороге в Макдональдс.
— Ты там как? В порядке? — крикнула я ему, как только переступила порог дома.
— Да, только двигаться еще больновато, — отозвался Бен.
— А я обрадую тебя тем, что в Лавровом каньоне раз пять чуть не попала в аварию на этом гребаном грузовике. Нормальным людям нужно запрещать водить эти чудовища.
— Ну, с тем, что ты нормальная я бы поспорил, но я понял тебя.
Я положила пакет из Макдональдса на постель и помогла Бену принять сидячее положение.
— Мне кажется, всё-таки нужно вызвать врача.
— Да всё со мной будет в порядке, — отмахнулся Бен и начал есть.
Я последовала его примеру. Наелась, перепачкав рот и пальцы в соусе, глотнула содовой и растянулась на кровати, наконец-то расслабившись после долгого и тяжелого дня. Бен включил телевизор, сказав, что хочет что-то посмотреть. У меня же слипались веки, и вскоре я провалилась в сон.