Навсегда твой
Шрифт:
Эни уставилась на меня, широко распахнув глаза.
— Северус, ты что? Это был один подарок и очень давно. Я расскажу тебе об этом потом, а пока профессор МакГонагалл…
— О, — я перебил её и ещё больше повысил голос. — Профессор МакГонагалл, может быть Вы расскажете мне, кто ещё увивался за моей женой в школе.
Минерва кашлянула и тихо сказала,
— Те подарки, о которых говорит Эни, каждый год дарила ей я. И я очень прошу тебя, успокойся, Северус.
Эни хотела что-то сказать, но я снова не дал.
— Успокойся? — крикнул я. — Вы говорите мне успокойся, а,
— Хватит! — жёстко сказала Минерва и обожгла меня взглядом. — Ремус погиб как герой, Снейп, и ты не смеешь говорить о нём в таком тоне!
Я осёкся и растерянно посмотрел на Минерву.
— Ремус погиб?
— Да, Северус, и он, и его жена, ты не знал?
Я провёл рукой по лицу и нервно мотнул головой, потом услышал, как Эни тихонько пискнула и резко обернулся. Слёзы безостановочно лились по её щекам.
— Я всегда боялась думать, — прошептала она. — О тех, кого война могла унести с собой.
Я поднялся и взял Эни за руку.
— Пойдём, тебе нужно подышать воздухом.
— Я не хочу, мне нужно знать…
— Я сам расспрошу профессора и потом расскажу тебе. Тебе уже достаточно на сегодня. Вы простите нас, профессор?
Я усадил Эни возле дома и дал в руки чашку с чаем. Она подняла на меня глаза,
— Возвращайся в дом. Я немного побуду одна, хорошо?
Я кивнул и вернулся к Минерве. Сев напротив неё, я болезненно поморщился и еле слышно проговорил,
— Значит вот так. Теперь уже никого из них не осталось. Джеймс, Сириус и Римус…
— Ты больше не имеешь права их ненавидеть, — сказала она.
Я горько усмехнулся,
— У меня не было ненависти к ним. Я немного завидовал — да, иногда восхищался их жаждой к жизни, часто они просто раздражали меня, но ненависть, нет, такого не было никогда. Детские обиды бывают очень сильны, профессор, но с возрастом понимаешь, что это всё не так уж важно.
Я помолчал и внимательно посмотрел на неё,
— Вы же были моим учителем, профессор. Вы старше и мудрее. Вот объясните, почему так? Они невероятно любили жизнь, а она ускользнула от них, я желал смерти и посмотрите вокруг…
— Будь я даже самым мудрым учителем на земле, Северус, я не смогла бы дать ответ на твой вопрос. Видимо кому-то было очень нужно, чтобы всё случилось именно так.
Я глубоко вздохнул и спросил,
— Кто-то ещё?
Она стала перечислять. Я не перебивал.
— О, Мерлин, — сказал я, когда она закончила. — И дети…
— Война никого не жалеет, Северус. Я счастлива, что хотя бы вам удалось спастись.
— Мне бы не удалось, — проговорил я. — Эни спасла меня.
Минерва взглянула в окно.
— Я всегда знала, что сильнее моей девочки нет никого на свете, но даже я не могла предположить всего этого.
— По Вашим словам получается, что Вы любили её больше других Минерва, почему?
Профессор замешкалась, но потом, оглянувшись на дверь, взяла салфетку. Она написала на ней что-то палочкой и повернула ко мне. Я удивлённо уставился на салфетку. Минерва встрепенулась, быстро сожгла то, что написала и глянула на меня.
— Пожалуйста, не говори ей. Я как-нибудь соберусь с духом и сама всё расскажу.
—
— Обещаю тебе. Но и ты пообещай, что никогда не обидишь её.
— Вы можете даже не сомневаться.
Дверь скрипнула, вернулась Эни. Минерва улыбнулась ей и проговорила,
— Твой муж поклялся мне, что будет заботиться о тебе.
— Это он брякнул не подумав, — махнула рукой Эни и широко улыбнулась.
— Вот, что мне с ней делать, профессор? — я понял, что Эни пытается избавиться от грусти, наполнившей наш дом, и решил поддержать её. — Может быть, Вы поможете мне и заставите её в самое ближайшее время дать клятву, которой она так неистово боится?
МакГонагалл удивлённо приподняла брови.
— Эни, это правда? Ты действительно отказываешься это сделать?
Краска начала заливать лицо Эни, она не ответила. Минерва покачала головой.
— Я старалась, как могла не лезть в твои дела, девочка, но в этот раз, я буду на стороне твоего мужа, уж прости.
Эни шумно выдохнула и сказала,
— С ним одним я бы ещё справилась, но если уж и Вы… — она хитро прищурилась. — Тогда давайте, назначайте день и будем готовиться.
Глава 4
Когда Минерва покинула нас, Эни вернула колдографию в шкатулку, молча поднялась с ней наверх, но вскоре вернулась уже с пустыми руками и, не говоря ни слова, направилась к своему этюднику. Устроившись за ним, она сосредоточилась на работе. Я ещё чуть-чуть постоял, раздумывая, стоит ли мне начинать разговор сейчас, но потом, решив, что не стоит, отправился в спальню и упал на кровать.
«Как же так? — подумал я, разглядывая потолок. — Я столько ещё не знаю об Эни. Да и она сама кое-что не знает. Почему она не хочет ничего рассказывать? Говорит, тебе и так всё известно».
Я обвёл взглядом спальню. Вот и шкатулка, поставила на самом видном месте. Я поднялся и, взяв шкатулку, попытался дотронуться до крышки. Волк яростно клацнул зубами. Я еле успел отдёрнуть руку, чтобы не лишиться пальца и задумался, пытаясь воспроизвести в памяти всё, что делала Эни.
Через пару минут безуспешных попыток и нескольких царапин на руке, мне, наконец, удалось сделать всё правильно, и шкатулка открылась. Сверху лежала всё та же колдография. Я усмехнулся. Я очень хорошо помню этот день. Римус получил на день рождения фотоаппарат, носился с ним по всей школе с глупым смехом и делал снимки всех подряд. Конечно, когда он фотографировал Эни и Лили, я был там. Я хвостом ходил за Лили повсюду, с самого первого курса, пока однажды она накричала и запретила это делать, но и тогда я не прекратил, а просто стал осторожнее, не позволяя ей увидеть меня. Я так был увлечён этой рыжей весёлой девочкой, что абсолютно не замечал вторую. Эни Блэкстоун. Её взгляд часто задерживался на мне дольше, чем было позволительно. Это пугало и раздражало. Почему-то я был уверен, что она заодно с мальчишками, которые не упускали возможности поиздеваться надо мной, и принимал её взгляды за очередную насмешку. Если бы я только мог предположить тогда…