Навсегда твой
Шрифт:
Эни широко улыбнулась и махнула рукой.
— Это из-за карандаша. Завтра я нарисую тебе нормальную.
— Не нужно, пусть будет такая, у неё нет шипов.
— Конечно, они и не нужны, я же рисовала её для тебя. Ты, правда, будешь со мной дружить?
— Я же сказала это ещё в зале, а я никогда не лгу.
Девочки улыбнулись друг другу, взялись за руки и вышли в общий зал.
Я перевернул страницу.
— Северус!
Я вздрогнул. В комнате стояла Эни, она подошла, отобрала у меня дневник,
— Ну что ты за человек, Северус? — сказала она грустно. — Ты ведь даже не спросил моего разрешения. Ты разве не знаешь, что дневник, это очень личное? Любой, кто обладает им, скрывает это от других.
— И ты собираешься скрывать его даже от меня? — сердце защемило.
Она присела рядом и положила голову мне на плечо.
— Я очень люблю тебя, но есть вещи, которыми я не готова делиться даже с тобой.
— Значит, всё-таки есть что-то, что ты скрываешь?
— Северус…
— Не надо, — я встал. — Я больше не прикоснусь к твоему дневнику, обещаю.
Глава 5
Я пообещал Эни, что не стану трогать её дневник, но это грызло меня изнутри и занимало все мои мысли. Дело не только в любопытстве, очень огорчало то, что она не доверяет мне настолько, насколько я хотел бы. Как мог, я успокаивал себя, объясняя всё тем, что дневник, действительно очень личная вещь, но самовнушение не действовало, поскольку сам я никогда не доверял тайны бумаге и не понимал страсти к этому у других. Мне казалось, что дневник ведут, чтобы кто-то обязательно мог его прочесть. В общем, как ни старался, я не перестал думать об этом, что порядком выводило из себя.
Эни больше не касалась темы дневника, но я заметил, что она убрала шкатулку и, по всей видимости, спрятала её, что не могло не злить. Говорит, что любит, а сама скрывает от меня большую часть своей жизни.
С такими безрадостными мыслями я спустился к себе в лабораторию и приступил к работе, но всё валилось из рук и выходило не так, как нужно. Гнев медленно, но верно стал овладевать моим разумом.
— Там Минерва пришла, ты не мог бы подняться? — Эни стояла на пороге.
— Разве у меня не может быть своих дел? — зло бросил я. — Или я должен теперь делать только то, что ты хочешь?
Она подошла совсем близко и провела рукой по моей щеке.
— Что с тобой происходит, Северус?
— Я не обязан отчитываться, Эни, — жёстко сказал я. — Если тебе так хочется, пойди и займись Минервой сама, а меня оставь в покое.
Она отступила на пару шагов, но потом нахмурилась и произнесла,
— Ты ведь сам затеял всё это, и сам просил Минерву помочь тебе. Зачем теперь хочешь переложить всё на меня?
К этому моменту гнев уже подобрался к горлу, и я выкрикнул,
— Знаешь,
Я сразу же понял, что совершил ошибку, но было поздно. Черты её лица внезапно стали жёсткими, и она холодно проговорила,
— Ты, безусловно, прав, Северус. Пойду, поговорю с Минервой.
Она удалилась, а я остался убитый собственной глупостью. Впервые за эти месяцы я по-настоящему обидел единственно-дорогого мне человека.
«Дался мне этот дневник? — ругал я себя. — Как мне теперь подойти к Эни?»
Пометавшись ещё немного по лаборатории и чуть не разбив пару флаконов, я отправился искать её. Она снова писала картину. Существовала какая-то незримая связь между её душевным состоянием и временем, что она избирала для работы.
— Эни, — позвал я.
Она отложила кисть и подняла глаза. Я повторил,
— Эни…
Больше ничего на ум не приходило, и я в замешательстве замолчал. Она вздохнула, подойдя ко мне, встала на цыпочки и прикоснулась губами к моей щеке.
— Северус, тебе не стоит так переживать. Пока мы любим друг друга, мы будем вместе, не смотря ни на что. Если же это изменится, никакая, даже самая сильная клятва, нас не спасёт.
— Вот этого я и боюсь, — пробурчал я.
Она обняла меня и снова поцеловала.
— Минерва сказала сегодня, что мы с тобой — два абсолютно безответственных ребёнка.
— С чего это?
— У нас самих скоро будет ребёнок, а мы ещё ни разу не думали, о том, чтобы начать готовиться к этому событию.
— Что ещё готовить? — удивился я.
Эни улыбнулась.
— Профессор просила передать тебе, что предлагает свою помощь, если ты не откажешься съездить с ней в Лондон.
— Хорошо, — я сдался. — Напиши, что я принимаю её предложение.
Профессор МакГонагалл с выражением лица, близким к эйфории, копошилась в куче очень маленькой, похожей на гномью, одежде. Я нервно выстукивал ногой по полу магазина. Все эти кофточки, ползунки и иные тряпочки пугали, напоминая о неотвратимости события, которого я ждал, но в то же время старался о нём не думать.
— Минерва, — я коснулся её плеча. — Я пойду, подышу воздухом.
Не отрывая взгляда от вороха разноцветных одёжек, она махнула рукой. В ту же секунду я выскочил на улицу и, облокотившись на стену, дома прикрыл глаза.
«Снейп, как можно быть таким?» — спросил я сам себя, передразнивая манеру Эни.
— Снейп! — раздался знакомый голос.
Я встрепенулся. Прямо передо мной, широко распахнув глаза и открыв рот, стояла красивая темноволосая женщина. Выглядела она неважно: осунувшаяся, бледная, с опухшими глазами. Платье обвисло на ней, словно было с чужого плеча.