Навсегда

Таннер Сюзан

Ханна вздернула подбородок. Она не хотела признаваться, что не умеет ездить верхом на лошади.

– Кэйлеб привез меня сюда на кабриолете, – рассуждала она. – Кэйлеб считает, что для женщины не подобает сидеть верхом на лошади.

Джеб едва сдержался, чтобы не напомнить ей, что Кэйлеб вообще уже больше ничего не думает и не считает. Но вместо этого он произнес:

– У меня нет времени на то, чтобы искать безопасную дорогу для кабриолета. Я даже не представляю, где можно проехать на кабриолете. – Он отвернулся и продолжил свое дело. – Вы поедете на лошади.

– Я не умею. Я не знаю, как это делается, – призналась женщина тихим голосом.

Представляя,

как ему придется чинить колесо кабриолета, которое будет постоянно ломаться, Джеб был непреклонен.

– Я думаю, сейчас настало время научить вас этому.

Внутри у Ханны все трепетало, когда она наблюдала, как он застегивает подпругу под брюхом у лошади, затем он положил сзади ее свернутое одеяло. Вдруг эта лошадь, всегда казавшаяся очень доброжелательной, как-то злобно посмотрела на нее.

– Может быть, мне не стоит ехать с вами. Вероятно, я… я стану для вас источником беспокойства, – произнесла Ханна.

Набрасывая узду, он даже не повернулся. Вероятно! Черт возьми! В этом нет никакого сомнения.

– Может быть, вы объясните мне, как у вас достало смелости сидеть с незаряженной винтовкой и ждать, когда убийцы вашего мужа придут за вами, а вот научиться ездить верхом на лошади, значит, духа не хватает?

С этими словами он повернулся и подал ей вожжи, подумав, что она не возьмет их. Ханна знала, что никогда не сможет объяснить ему, что это был не страх, она не боялась, что может упасть с лошади. Просто за четыре года совместной жизни с Кэйлебом она ни разу не ослушалась его. А Кэйлеб говорил, что она не станет ездить на лошади – и все. Сейчас Ханне даже показалось, что лошадь словно поняла, что она впервые ослушалась хозяина, поэтому у нее ничего не выйдет, и она будет выглядеть смешной. Нет, думала Ханна, глядя на Джеба Уэллза, они никогда не поймут друг друга. Точеные черты лица были не единственным его достоинством, он имел еще одно: если он что-то задумал, то он никогда не потерпит неудачи.

Ханна медленно подняла руку и взяла у него вожжи. Как ни странно, но лошадь покорно вышла из темного сарая на свет.

Джеб наблюдал, как она взбирается на лошадь, неохотно просовывая одну ногу в стремя и осторожно занеся другую. Но, к его изумлению, она все проделала довольно изящно, как будто ей приходилось делать это уже много раз. Усевшись верхом, она принялась натягивать юбку на оголившиеся тонкие ноги. Ее кожа имела кремовый оттенок.

Ханна так беспокоилась о соблюдении приличий и, казалось, совсем забыла, что сейчас она полностью во власти животного, которое не очень-то к ней расположено. С лошадью всегда занимался только Кэйлеб. Он и кормил ее, и холил. Когда Ханна подняла глаза и заметила, что Джеб пристально наблюдает за ней, девушка покраснела.

Увидев, как заалели ее щеки, Джеб подумал о том, во что превратится ее полупрозрачная кожа под лучами палящего солнца. Он обнаружил, что на спине у нее на завязках болталась шляпка.

– Наденьте это. – Ханна посмотрела на него с недоумением, а Джеб, указав на шляпку, пояснил: – Накройте голову.

Ханна покраснела еще сильнее. Пока она выполняла то, что ей было велено, Джеб быстро, как и всегда, вскочил на свою лошадь. Он проверил, надежно ли прикреплено седло на вьючной лошади, и они двинулись в путь.

К удивлению Ханны, он свернул в сторону холма. С тех пор, как этим утром он подъехал к двери ее дома, она впервые прочитала в его глазах сострадание.

– Вы, наверное, захотите попрощаться. Я поеду медленно и подожду вас.

Почему он считает,

что она сможет справиться с лошадью и последует за Джебом. Но она лишь молча кивнула головой. Ну, ладно, будь что будет. Когда Джеб отъехал, Ханна спустилась на землю, не выпуская, однако, вожжи из рук. Встав на колени перед детской могилкой, Ханна попыталась молиться, но смогла лишь произнести: «Прости меня». За то, что она не хотела забеременеть, что она более не могла скорбеть об этой утрате. Она, конечно, любила бы любого малыша, если бы он только родился, но этот ребенок был бы непременно больше похож на Кэйлеба, чем на нее, и стал бы еще одним человеком, который постоянно осуждал бы ее и искал в ней лишь недостатки. Но все равно она ощутила в сердце пустоту от этой утраты.

Затем она повернулась к другой могиле, вспоминая последние слова Кэйлеба: «Ты так и не стала той женщиной, которую мне обещал твой отец». Она даже точно не представляла, что же имел в виду отец, но Кэйлеб всегда говорил правду. С годами он все больше разочаровывался в ней и не скрывал этого. И она знала, что как бы она ни старалась, не сможет оправдать его ожиданий.

– Но я старалась, Кэйлеб, клянусь, я старалась, – шептала она. Здесь, у могилы, ей пришло в голову, что она в последний раз собирается подвести Кэйлеба, и это станет самым величайшим ее проступком. Она собиралась уехать и оставить смерть мужа неотмщенной.

Посмотрев на могилу в последний раз, она выпрямилась. За четыре года женитьбы Кэйлеб заслужил большего от нее.

Глядя, как Ханна подъезжает к нему, Джеб подумал о том, что для первого раза она держалась на лошади совсем не плохо. Правда, у него не было времени, чтобы научить ее падать.

Ближайший город находился в противоположном направлении от того места, куда сам он направлялся. Джеб подумал, что ему в равной степени не хочется как провести лишний день в ее компании, так и проделать этот путь еще раз. Он отвезет ее в форт Белкнэп. А уж что она будет делать дальше – ее дело.

Поразмыслив еще некоторое время, он обнаружил, что судьба этой девушки не так уж ему безразлична, как хотелось.

– И чем же вы намереваетесь заняться?

От его громкого голоса Ханна вздрогнула.

– Я хотела бы поехать в резервацию. Думаю, что люди, убившие моего мужа, были солдатами, которых он застал за чем-то недозволенным.

Джеб замолчал. Она была всего-навсего женщиной. Она даже не представляла, сколь наивным было ее намерение. Но он преклонялся перед ее желанием наказать убийц. Он вспомнил о тех трех солдатах, которых застал врасплох проповедник, а затем рассказал Гарретту о том, что они виновны в убийстве поселенца, а также и в том, что вину за свое преступление они решили свалить на обитателей резервации. Он вспомнил, с какой ненавистью они посмотрели тогда на проповедника, когда их провели мимо него. Возможно, девушка и права. Действительно, это они убили ее мужа. Джеб не хотел, чтобы это осталось безнаказанным.

– При первой же возможности я пошлю телеграмму в Остин. Эти люди будут наказаны.

Сначала Ханна как-то замешкалась, затем решительно покачала головой.

– Конечно, я не знаю их имен и вряд ли смогу хорошо описать их. Но если я их увижу, то обязательно узнаю.

Джеб сдвинул шляпу назад и уставился на нее:

– Значит, вы собираетесь вот так запросто подойти к ним, указать на них пальцем и сказать: «Вот они. Повесьте их!»

Ханна покраснела. В его устах это прозвучало смешно, но именно так она и собиралась поступить. Она выпрямилась.