Навстречу Восходящему солнцу: Как имперское мифотворчество привело Россию к войне с Японией
Шрифт:
Николай узнал о нападении, вернувшись домой из оперы. Когда царь вошел в Зимний дворец, фельдъегерь вручил ему расшифрованную телеграмму:
Всеподданнейше доношу Вашему Императорскому Величеству, что около полуночи с 26-го на 27-е января японские миноносцы произвели внезапную минную атаку на эскадру, стоявшую на внешнем рейде крепости Порт-Артур. Причем броненосцы «Ретвизан», «Цесаревич» и крейсер «Паллада» получили пробоины — степень их серьезности выясняется. Подробности представлю Вашему Императорскому Величеству дополнительно. Генерал-адъютант Алексеев {500} .
В тот вечер перед отходом ко сну император изложил содержание телеграммы в своем дневнике, добавив: «Это без объявления войны» {501} .
Многие историки сравнивали неожиданную атаку японцев на Порт-Артур с налетом на американскую базу Перл-Харбор 37 лет спустя [59] . Но недоверие
59
Нападение на Порт-Артур было не первой атакой на противника до официального объявления войны со стороны Японии. Проницательный бельгийский посол в Токио барон Альберт д'Анетан писал в Брюссель 24 января, в день, когда Япония разорвала дипломатические отношения с Петербургом: «На сегодняшний день правительство считает себя в состоянии войны с Россией. Военные действия, следовательно, неизбежны, и, возможно, объявление войны произойдет после первой военной акции или сражения. Во время войны с Китаем [в 1894 г.] император объявил войну только после нападения на китайский транспорт…» (The d'Anethan Dispatches from Japan, 1894-1910: The Observations of Baron Albert d'Anethan, Belgian Minister Plenipotentiary and Dean of the Diplomatic Corps / Ed. by G.A. Lensen. Tokyo: Sophia University Press, 1967. P. 180).
Никогда не была война столь непопулярна, как она была в России с самого начала… Люди не понимали ни ее причин, ни целей… Разумеется, армия выполняла свой долг, но только по долгу службы и без малейшего энтузиазма… Что касается народа, который должен был отдать на войну более миллиона своих сыновей, он погрузился в глубокую депрессию в результате необъяснимого конфликта, который еще более усугублялся неспособностью императора объяснить, для чего нужны их жертвы {502} .
Физический ущерб, нанесенный ночным нападением на русскую морскую базу, был скромным. Ни одно судно не было потоплено, человеческие потери были минимальны {503} . Но психологический ущерб был огромен, и царская армия так и не смогла полностью восстановить свой боевой дух. На протяжении всего конфликта японцы удерживали инициативу. Атаки на Порт-Артур и Чемульпо обеспечили адмиралу Того контроль над северо-восточной частью Тихого океана, что позволило японской армии высадить войска на материк. Русским попыткам сопротивления мешало неэффективное командование, удрученное состояние солдат и трудности со снабжением. Менее чем через год и Корея, и Ляодунский полуостров оказались в руках японцев, русский Балтийский флот был потоплен в Цусимском проливе, а царские войска в Маньчжурии потерпели унизительное поражение. В то же время плохие новости с фронта вели к серьезным волнениям внутри страны, угрожая самому существованию династии Романовых. К 1905 г. русские мечты о своем азиатском предназначении превратились в кошмар военного поражения и революции {504} .
В конце 1890-х гг., в первые годы правления Николая II, положение России на Дальнем Востоке казалось незыблемым. В отличие от западной границы, где ей приходилось обороняться, на Тихом океане власть Петербурга казалась властью будущего. Китай только что объединился с ним в оборонительном союзе — это была многообещающая мощная комбинация двух великих евразийских монархий. Некоторые, например князь Ухтомский, даже фантазировали о возрождении империи Чингисхана, где царь из династии Романовых будет законным наследником монголов. Британию и Японию — две единственные страны, которые могли обуздать царские притязания в Азии, — немедленно заставили замолчать. Министр финансов Сергей Витте строил амбициозные планы превращения тихоокеанских владений царя в витрину предпринимательства и процветания. Как внутри страны, так и за границей многие говорили о русском Дальнем Востоке как о второй Калифорнии. В то время как Витте мыслил только в терминах p'en'etration pacifique— доминирования посредством менее насильственных методов современного капитализма, в умах других мелькали видения быстрой славы и легких аннексий в Азии. Вновь стали актуальны призывы Пржевальского к конкистадорскому империализму. Лишь немногие, как генерал Куропаткин, смотрели на Восток с беспокойством, а не с предвкушением. В первой половине этой книги мы рассмотрели идеологии империи, вдохновленные обращением России к Востоку. А то, как Петербург сначала обрел популярность, а потом впал в немилость на Тихом океане в течение девяти лет, с 1895 по 1904 г., — это тема следующих глав.
ГЛАВА 6.
ПОВОРОТ НА ВОСТОК
Большое путешествие, предпринятое будущим царем Николаем II в Азию, более всего примечательно тем, что позволяет нам понять, как изменилась направленность интересов Российской империи в конце XIX в. В первой половине века внимание Петербурга было в значительной степени сосредоточено на Европе. Дипломатические усилия царского правительства были главным
Россия проиграла войну главным образом из-за своей отсталости по сравнению с главными противниками — Англией и Францией. Новый царь понимал, что, если Россия хочет избежать недостойной участи таких стареющих держав, как Османская Турция, необходимы значительные изменения, и он сосредоточил свое внимание на внутренних делах. Вступив на трон, Александр сказал одному из своих дипломатов: «После недавних испытаний Россия должна сосредоточиться на своих собственных делах и стараться залечить раны, нанесенные войной, внутренними мерами» {505} . Александровские Великие реформы, такие как освобождение крестьян, введение земского самоуправления и суда присяжных, а также усовершенствование армии, оставляли мало времени для осложнений за границей {506} . Новый министр иностранных дел Александр Горчаков делал все возможное, чтобы не допустить войны. Его политика получила название recueillement,сосредоточения сил [60] . Такое сосредоточение не подразумевало полного отказа от экспансионистских устремлений, но, скорее, направляло их в те части света, где было меньше риска ввязаться в опасную войну. Получив сокрушительный отпор на Ближнем Востоке, Петербург обратил свое внимание на более отдаленные земли Азии {507} .
60
Благодаря его известной фразе «La Russie ne boude pas, mais se recueille» («Россия не дуется, Россия сосредотачивается»). См.: Jelavich В.A Century of Russian Foreign Policy. Philadelphia, 1964. P. 134; Fuller.Strategy and Power P 270.
Русские не были чужими на этом континенте. В эпоху Киевской Руси они вели нескончаемую борьбу с чередой тюркских и монгольских племен, продвигающихся на запад из степей Внутренней Азии. Летописи той эпохи зачастую представляют собой только перечисление вторжений кочевников. «Слово о полку Игореве», повествующее о плачевно завершившемся походе против половцев в XII в., — наиболее известный пример такой безрадостной литературы. Самые мрачные годы начались на Руси в XIII в., когда монгольские всадники наголову разбили войска разрозненных княжеств и поработили русский народ почти на двести лет.
«Реконкиста» началась в 1480 г., когда московский великий князь Иван III освободил страну от монгольского правления. К 1550-м гг. его потомок Иван Грозный покорил оплоты татар в Казани и Астрахани, устранив угрозу из Азии. Начиная с XVI в. Россия неумолимо двигалась на восток. Эта экспансия имела двойную направленность. Одна ее ось шла прямо на восток через сибирскую тайгу, а другая — на юго-восток, в Центральную Азию.
На севере отряд казаков-авантюристов под предводительством Ермака Тимофеевича в поисках ценной пушнины в 1581 г. перешел через Урал {508} . Встретив незначительное сопротивление со стороны местных кочевых племен, его последователи быстро захватили сибирский субконтинент, подобно тому как охотники-следопыты Новой Франции, добывая пушнину, пересекали просторы Канады {509} . Менее чем за семьдесят лет Россия достигла Тихого океана {510} . С этого момента дальнейшие территориальные захваты на Дальнем Востоке происходили только за счет южного соседа — Китайской империи. Когда Китай был сильным, Россия сдерживала свои амбиции. Так, после Нерчинского договора с эмиссарами императора Канси в 1689 г. восточноазиатская граница почти не менялась в течение полутора веков [61] . {511}
61
Уже в 1853 г. министр иностранных дел России граф К.В. Нессельроде подтвердил китайскому правительству действительность Нерчинского договора (Paine.Imperial Rivals. P. 39).
Для того времени отношения России с династией Цин были уникальны. До середины XIX в. Россия была единственной европейской державой, которую Китай признавал равной себе, подписывая с ней договоры и посылая дипломатические миссии. Российские посланники должны были низко кланяться Сыну Неба, но при этом Канси и его потомки признавали, что соседняя империя не является подчиненным государством {512} . Соглашение, заключенное в Кяхте в 1727 г., даровало беспрецедентное право открыть духовную миссию в Пекине, которая также действовала как языковая школа, пункт для сбора информации и неофициальное посольство {513} .