Найди меня, мама

Титова Светлана

— Что ты сказал? Что за глупые шутки?

— Даша Шалая… по-моему ничего так звучит, — я все для себя решил давно, еще до Бельгии, и только сейчас все это осознал. — Никаких шуток. Я делаю тебе предложение.

— Сереж, ты не понимаешь. Это все так сложно. Каждый раз с мужчиной я оказываюсь в патовой ситуации. Отец Дениса красиво ухаживал, цветы дарил, признания в любви… — она замолчала, точно захлебнулась словами.

Сейчас я услышу то, что хотел. Ее тайну. Главную причину, почему она отталкивает всех и меня в том числе.

— Потом узнал о двойняшках и исчез, — Даша смотрела на огонь невидящим

взглядом, лицо застыло маской боли, по щекам катились слезы. — Беременность, роды, потерю Артемки — все пережила одна. Даже родители осуждали. Это ведь когда муж-предатель бросил — тут сочувствие. Никто из женщин, поверивших в его "да" в ЗАГСе, не застрахован. А когда парень… он вроде и не предатель, если ушел. Он же ничего для себя не решил, слова женщине не давал, поэтому какой с него спрос. Сама глупая поверила… Штамп в паспорте важен не для мужа даже, а для окружающих, чтобы пожалели, помогли… жертве обманщика. А я вроде как не жертва, сама решила. На свой страх и риск. Никто не посочувствует, кроме таких, как ты сама…

Она говорила и говорила, выплескивала копившиеся годами боль и обиду, обнажая израненную, изболевшуюся душу. Смотрел на нее и радовался за себя, дурака, что в кои то веки все сделал верно. Надо мной всходило мое второе солнце.

Глава 23

Дарья

Потерла переносицу, в глаза точно песка насыпали, и отвернулась от иллюминатора, транслирующего уже несколько часов одну картинку — облачность. Бельгийцы решили добавить уточнения в договор, и нам с Шалым последние три дня пришлось работать, позабыв про горы. Все что я успевала еще — это приготовить что-нибудь вкусное и питательное на ораву мужиков. В этом деле мне помогал Максим, не жалующий горы, как я. Мы с ним сдружились, оказавшись белыми воронами во всех смыслах. Оба брата Шалых только посмеивались над нами, дразня Макса моим пажом. Пока мальчишки и братья Шалые покоряли горы, Максим тенью следовал за мной, помогая делать соусы к мясу. Он оказался умным и интересным парнем, в детстве много путешествовал, вспоминая смешные случаи, развлекал меня рассказами.

Как только уточнения были приняты обеими сторонами, подписаны документы, выпито все шампанское на банкете по такому случаю, мы, оставив Романа в Бельгии, возвращались домой частным рейсом. Закутавшись в плед, мечтала о глинтвейне. Рядом через проход спал Сергей. Изредка бросала взгляды на его безмятежное лицо, разглядывая каждую, ставшую дорогой, черточку.

На сидениях развернутых друг другу расположились мальчишки, не умолкавшие ни на минуту. Пубертат в самом разгаре, они строили из себя взрослых, провожая глазами молоденькую, симпатичную стюардессу. Как я поняла, Денис сразу после знакомства пресек попытки Вадима высмеивать брата. Мой разумный сын дружил со всеми и в решениях искал компромисс. Говорил на темы, интересные всем троим. В этом возрасте мальчишки тянутся ко всему интересному, необычному. А Макс много читал, и мог рассказать. Видя интерес Дениса, постепенно в их диалоги втянулся Вадим. Денис оказался тем недостающим звеном, соединившим обоих братьев. Вот и сейчас говорили Вадим и Денис, Максим, улыбаясь, слушал, изредка вставляя пару реплик.

Я же вглядывалась в эту улыбку, как мне казалось, похожую на мою. Хотелось видеть сходство, и я ловила себя на том, что придумываю, как сейчас. Тогда жесты Вадима мне напоминают моего Дениса, а снисходительный взгляд зеленых глаз у Максима Сашку. Мальчишки могут неосознанно копировать друг друга, одергивала я себя и отворачивалась. Нужен другой серьезный подход. Мысли о тестах, так и не оформившись, отметались в сторону. Страх, что мальчики окажутся чужими, заставлял отступать.

Я ведь так и не смирилась со смертью сына. Меня тянуло к тихоне Максу. Казалось, второй сын должен быть противоположностью первого. Потому, увидев его впервые, я

замерла в холле домика, позабыв обо всем, с жадностью выискивала что-то знакомое, свое в его скупых жестах, робкой улыбке, немного сутулой худенькой фигурке. Он потянулся ко мне сразу, точно мои мысли прочитал. Прервав разговор с отцом на полуслове, поднялся, шагнул вперед, представился полным именем. Неторопливо разглядывал, цепляясь за глаза и светлые волосы. Я поймала в его взгляде недоумение, робкую радость, сменившуюся надеждой, с которой он оглянулся и посмотрел на отца. Но только вошел Сергей, мимоходом приобнял меня за талию и чмокнул в щеку, как надежда в зеленых глазах угасла, узенькие плечи опустились. Он понял, что я с Сергеем и к его отцу не имею отношения. Мне хотелось крикнуть: "Я не к ним, я к тебе!" Но я только улыбалась, протягивала руку для знакомства, чтобы пожать удивительно сильные пальцы.

Узнавая его, ловила себя на мысли, что хотелось считать по праву этого мальчика своим. Может потому, что он рос без матери и требовал материнской заботы, той любви и ласки, которой во мне было на десятерых. Я одергивала себя, требовала не привязываться, напоминала, что я не часть их семьи, у меня нет доказательств, но ничего не могла с собой поделать. Сердце требовало заполнить пустоту, у которой было имя Артем.

Ту ночь в мотеле, несмотря на опасную, угрожающую жизни ситуацию, я спокойно проспала, чувствуя рядом силу и надежную защиту, исходящие от Сергея. Рядом с мужчиной бывает хорошо и без секса. Он дал мне то, в чем я нуждалась больше, чем в сексе, красивых ухаживаниях, подарках.

Я выговорилась, впервые в жизни я говорила все, что думала. Правильное и не правильное. Все свои обиды и боль, и горечь. А он слушал внимательно, не перебивая, не споря, не осуждая, точно все что ему было нужно сейчас — это мои признания. Может, так оно и было.

Я же видела перед собой самые красивые в мире глаза, которые не осуждали и не считали меня жалкой из-за слабости. В них я читала одно: "Ты нужна мне такая, какая ты есть".

Пусть кто-то утверждает, что двоих в пару связывает секс. Я точно знала, что не он, а вот такие моменты, когда ты обнажаешь душу, и тебя принимают со всем грешным и праведным. Вокруг меня бушевала настоящая война. Снаружи выла поднявшаяся к ночи метель, засыпая все снегом, внизу пьяные уроды громили бар, а я не слышала ничего. Осталась только освещенная камином комната, я и мужчина, перед которым стояла на коленях и обнажала, раскрывала душу, не такую красивую как тело. Но он сам хотел посмотреть.

Когда я выплеснула все из себя со слезами, мне стало легко, точно за эти минуты исповеди я сбросила груз, давивший на плечи многие годы. Последний раз так легко мне было беззаботным ребенком в школе. Я чувствовала опустошенность и страх. Страх не от того, что происходило вокруг, но от того, что происходило во мне. Сильная, независимая женщина исчезла. Холодная Снежная Королева, как в детском мультике, рассыпалась на куски. Но Андерсен не знал, что внутри каждой Королевы маленькая, уставшая, замерзшая девочка, прошедшая все испытания, добравшаяся до чертового полюса, но так и не нашедшая своего Кая. И она осталась его ждать, потихоньку замерзая, превращаясь в злобную ведьму. В сказке Королева украла чужого мальчика. Но я-то умнее, я знаю, что за ним всегда придет его Герда.

Мужчина передо мной утверждал, что он тот самый… мой. Что именно я ему нужна. Он предлагал свою фамилию, свою защиту. И мне было страшно, глупое сердце ожило и еще опасливо, осторожно, но верило ему. Пока загадывать не хотелось, станем ли мы друг другу чем-то большим, но игнорировать Сергея, делать вид, что он для меня ничего не значит, больше не получится. Но и принять его сейчас не могла. Его фамилию рядом со своим именем я не ставила, как он не настаивал. Между нами еще много недосказанного, и теперь его очередь каяться. Думать не хотелось, что Сергей замешан в подмене ребенка, но отрицать очевидное не в моих правилах.