Найди меня, мой принц
Шрифт:
— Проще простого. Надо тебя чем-то обмотать, — произнеся это, я начинаю осматриваться вокруг, в поисках подходящего варианта. Одеяло слишком толсто, простыня может подойти, но тонковата. Разве что две. — А куда ты дела покрывало из дворца? Оно бы, пожалуй, подошло.
— Выбросила вчера, когда ходила на рынок. И простыню. В заброшенный колодец, — поджав губы, сообщает Гапка.
Вот как? Так, пожалуй, действительно безопасней. Повезло мне с попутчицей, словами не передать как. Жаль, что она меня за другого человека считает.
— Спасибо, что подумала об этом, бабушка, — улыбаюсь, сжимая её руку. — Что-нибудь придумаем. Не бойся, мы справимся.
Паломничество к Обители Праматери отправилось от стен Храма
Я с завистью поглядывала на мужчин, сопровождающих караван верхом, но нам коня было взять неоткуда. Просить Гапку тратиться ещё и на животину моей наглости не хватало. Так что пришлось, сдерживая болезненные гримасы, занять место в повозке вместе с той самой женщиной, с чьей дочерью уже успела подружиться наша Лялька, и её больным девятилетним сыном, из-за которого она и едет в Обитель. Без мужа, кстати. Потом к нашей компании добавилось ещё три женщины, одну из которых сопровождал супруг верхом, а две остальные тоже были с детьми, спящим малышом лет двух на мой дилетантский взгляд, и девочкой постарше, наверное, лет восьми, с ярко выраженной хромотой. Правил нашим транспортом служитель Храма Явара. Впрочем, эти молчаливые мужчины, посланные своим Настоятелем в помощь, похожие на монахов в белых рясах, управляли почти всеми повозками в караване, за исключением нескольких принадлежащих лично паломникам, как я поняла.
Наконец все собрались-пересчитались, и фургоны один за другим начали выезжать из территории Храма. Всего в караване их насчиталось двенадцать штук. Стоило нам двинуться, как Лале тут же метнулась ко мне и, прижавшись всем телом, с опаской и интересом выглянула наружу. Мы сидели у заднего борта, откуда было прекрасно видно Храм, ставший нам первым убежищем. Величественное здание оставалось позади, постепенно удаляясь, а впереди ждала долгая дорога. И, конечно, хочется надеяться, что она пройдёт без сложностей и приключений, но как-то не очень верится в это. И вот не понятно пока — это моя ведьмовская натура предупреждает, или просто нервы шалят?
— А куда мы едем? — шёпотом интересуется малышка, уткнувшись губами мне в ухо.
— В то самое хорошее место, о котором мы с тобой говорили, — повернув голову, целую её в прикрытую хариджи щёку. Лале моргает и смотрит на меня удивлённо. В глазах больше нет той беспросветной тоски, которую я видела во дворце. Она, словно нежный цветочек, постепенно открывается. И это согревает изнутри, задевая странные, незнакомые струны. Привязываюсь я к ней. И чем дальше, тем сильнее. Моя она уже.
— А мы долго будем ехать? — вскидывает девочка маленькие бровки.
— Да. Но нам будет интересно, — подмигиваю крохе и угадываю её улыбку по сияющему взгляду. — Беги поиграй с подружкой. Как её зовут, кстати? Знаешь?
— Сая. Она хорошая, — признаётся смущённо Лале и добавляет: — И маленькая. Как я.
Интересно, она раньше со сверстниками какими-нибудь виделась? Наверное, нет, раз так удивляется этой Сае. Повозка тарахтит по брусчатке, городские ворота уже близко,
— Это же замечательно, что она, как ты. Значит вам точно не будет скучно вместе в пути. Беги к ней, Ляля.
Мелкая не упирается и послушно шагает к подружке и вскоре уже с удовольствием возится с какими-то деревянными фигурками, которыми та с ней охотно поделилась. Надо крохе каких-нибудь игрушек раздобыть помимо её слишком примечательной Ясмины. А я высовываюсь из-под крыши и смотрю на дорогу. Повозка как раз притормаживает. Мы находимся где-то в середине каравана, и первые уже проходят досмотр у ворот. Что ж, служительницы оказались абсолютно правы. Проверяют. Бросаю взгляд на сидящую напротив Гапку, та тревожно сжимает дрожащие пальцы. Улыбаюсь ей ободряюще, пытаясь поделиться своей уверенностью, что всё сейчас получится. Должно получиться. Жаль, я не могу пока пользоваться даром. Надеюсь, что и не понадобится. Что я зря вчера надрывалась?
Из-за этого досмотра у ворот образовывается самая настоящая пробка. Повозки каравана выстраиваются в очередь, медленно продвигаясь вперёд и стопоря остальных желающих выехать из города. И чем дальше, тем больше народу собирается и ощутимей становится сгустившееся вокруг напряжение. Моё внимание почти сразу привлекает, судя по всему, торговый обоз, поравнявшийся с нашим фургоном. Несколько крытых и под завязку гружённых телег сопровождает грузный мужчина в богатых одеждах и с десяток вооружённых верховых молодчиков. Сидя у борта нашего фургона, я не только всё прекрасно вижу, даже ворота, если высунуться чуть дальше, поскольку улица ведущая к ним идёт под уклон и изгибается, но ещё и слышу. И мотаю на отсутствующий ус, да. Гапка, конечно, прекрасный источник информации, но, к сожалению, далеко не всё я могу у неё спросить, а она не всё рассказать. Особенно, что касается поведения и элементарных вещей, таких как обращения и повадки, принятые у местных мужчин. Вот и наблюдаю теперь незаметно, запоминая словесные обороты, отмечая всё, что может мне пригодиться.
Но вскоре всё моё внимание невольно сосредотачивается на лошади одного из охранников обоза, как я понимаю. Он находится к нам ближе всех остальных, и я не могу не замечать, насколько мужчина неумело, грубо и… бестолково обращается со своим конем. Молодой гнедой жеребец ведёт себя слишком нервно, дергает и трясет головой, напрягает шею, прогибает покрітую испариной спину и переступает тонкими ногами. Это не похоже на простой испуг, больше смахивает на болезненную реакцию. Слишком уж характерно животное запрокидывает голову, обычно так лошади снимают напряжение в шее и холке, заодно блокируя чувствительность в теле. И очень часто это ведёт к сопротивлению и открытому неповиновению. А молодой парень вместо того, чтобы разобраться и успокоить жеребца, дёргает за уздцы, и лупит его стеком, заставляя стоять спокойно. Если бы я увидела такое в клубе, этот удод этим же стеком от меня и получил бы. Но сейчас привлекать к себе внимание таким образом — это глупость несусветная. Но и развидеть я не могу. А когда коня угрожающе заносит в сторону нашей повозки, а придурок замахивается чтобы огреть его по шее, моё терпение лопается.
— Хали не делайте этого. Он от боли так себя ведёт, — высовываюсь я из фургона.
Мужчина бросает на меня раздражённый взгляд, но я встречаю его абсолютно уверенно. Ну что ж. Внимание привлекла. Отступать уже некуда.
— Посмотрите, как он голову набок запрокидывает и глаза выкатывает. Ему больно. Наказывая стеком, вы делаете только хуже, — объясняю я, стараясь не задевать мужское эго, вооружённого до зубов наёмника. — Позвольте попробовать его успокоить.
— А ты кто такой, что лезешь, куда не просят? — неприязненно щерится тот.