Найти клад… и перепрятать
Шрифт:
— Фигня — у нас Крис ночью видит даже лучше, чем днем, — успокоил Ник.
— Хрен тебе, здесь это уже плохо действует, — обломал я пацана. — Магического фона маловато. Подсвечивает плохо.
— Крис, надеюсь, ты мне это потом объяснишь, — с надеждой проговорил Киррэт.
— Возможно, если будешь хорошо себя вести, — сказал я строгим голосом, на что Ник снова захрюкал, Цари прыснула, а Киррэт прокашлялся.
Когда мы все-таки добрались до поселка, встал вопрос — куда деть груз? Ковыряться в нем мы уже оказались не в состоянии, а снаружи оставлять было жалко. Баба Тома предложила затащить волокушу целиком на склад, благо там нашлось достаточно
За ужином мы с ребятами уминали приготовленные Томой вкусности за обе щеки, и нам некоторое время было не до разговоров, а Тома и Киррэт переговаривались ни о чем, лишь бы разбить тишину. Когда же мы налопались до отвала, Умник зашел с козырного туза:
— Какие планы строите? Через месяц здесь уже банда может появиться. Многое, конечно, от погоды зависит, но надо быть готовым и к раннему приходу! — поставил остро вопрос Киррэт, глядя пристально мне в глаза.
— Уходить надо однозначно, — вздохнул я, не отводя глаз с Умника. — Вопрос: куда? Я могу увести всех вглубь развалин, но это временный вариант, так как долго мы там не просидим. По хорошему, уходить надо на равнину, но как? Из нас четверых никто не знает, как выйти из гор — это раз. А второе, у нас нет ни знаний, ни опыта, как жить на равнине. Да и средств никаких. Я могу вскрыть тайники бандитов — я даже знаю, где они, но очень сильно сомневаюсь, что там много денег. То, что я натаскал и еще натаскаю из развалин, на равнине быстро не продашь.
В принципе, на равнине будет не тяжелее, чем здесь, но придется убивать, а это проблема. Здесь можно убить и дальше идти, как ни в чем не бывало, а на равнине рано или поздно на нас объявят облаву. Да и легализоваться нам как-то надо, а как — мы не знаем. В общем, жопа. Но еще не пипец!
— «Легализоваться» — это что? — спросил Киррэт.
— Получить бумагу, в которой написано, кто ты такой. А для этого надо зарегистрироваться в каком-нибудь городе в местной администрации, что ты законный и добропорядочный член общества, подданный какого-то короля или ему подобного. И у этого документа, паспортом он у вас называется или как-то еще, должна быть защита от подделки. Может быть у вас такой документ выполняет артефакт, я не знаю. Как мы это сами сделаем? Нас ведь при первой же попытке легализоваться снова упекут в рабство!
— Значит, вы понимаете, что вам надо выйти во внешний мир, — сказал Киррэт, продолжая смотреть на меня. — И понимаете, что самостоятельно этого сделать не сможете.
— Сделаю некоторое уточнение, — продолжил я. — Лично для меня это не является проблемой. Я спокойно могу уйти в развалины и жить там годами. Тома тоже может остаться на месте и ее бандиты скорее всего не тронут. Выводить надо обязательно ребят. Особенно Цари.
— Я понял. И я готов вам помочь в этом, — ответил Киррэт, снова взглянув мне в глаза.
— Хотелось бы знать, что ты хочешь получить взамен, — сказал я, продолжая дуэль взглядов.
— Ничего, — пожал плечами Умник. — Я подобное делаю не из корыстных побуждений.
— Не верю! — отрезал я. — Если бы ты был готов сделать это задаром, то почему не занимаешься этим постоянно? Вон сколько рабов вокруг, которые нуждаются в твоей помощи! Но ты не бросаешься к ним с предложением помочь. Выкладывай начистоту, что ты от нас хочешь. Или хочешь от меня лично.
— Хорошо, я обязательно расскажу это, но вначале я хотел бы услышать о твоих планах, Крис, на ближайшие годы, скажем на 5–10 лет.
— Среди Искателей есть нормальные люди, кто своими злодейскими делами не заслужил бы смертную казнь? — задал я встречный вопрос.
—
— Тогда на ближайшие годы у меня план таков: 1) убить всех бандитов в этих горах; выпустить отсюда всех рабов на волю; кому-то из рабов, к примеру, девочкам, организовать помощь властей на равнине, чтобы они смогли наладить нормальную жизнь в нормальном обществе, а не угодили в новое рабство; 2) найти и уничтожить всех тех, кто поставлял местным бандитам малолетних рабов. Я считаю, что мало раздавить гриб, надо уничтожить всю его грибницу, его корневую систему. И вот когда все Проклятые горы будут полностью зачищены, я хочу стать полноценным хозяином этих гор и спокойно заниматься здесь своими личными делами. Коммерческая составляющая таких дел простая: серьезно сократить поток добычи отсюда на равнины, чтобы существенно поднять цены на рынке. А потом спокойно начать торговать ею, став монополистом.
— Кто такой «монополист»? — спросил заинтересованно Киррэт.
— Единственный продавец на рынке, диктующий ему свои цены и правила. Что касается остальных моих дел, то мне пока рано о них говорить, так как я еще мало что здесь знаю и понимаю.
— Под словом «здесь» ты подразумеваешь «в этом мире»?
— И в этом мире, и в этих горах.
— Сколько тебе на самом деле лет, если не секрет?
— Двадцать один.
— Как твое настоящее имя? — спросил Киррэт.
— Сергей Переверзев, — ответил я. — Но это имя никогда не используйте. Никто не должен знать его. И никто не должен знать, что в этом теле находится душа человека из другого мира.
— А как ты в нем очутился? — спросил Киррэт.
— Кто бы мне это объяснил! — вздохнул я. — Полтора года назад лег спать в своем мире, а проснулся уже в этом теле, ничего не понимающим и ничего не способным сделать. У меня такое подозрение, что Миля в руинах влез куда-то не туда и активировал какую-то очень мощную магию, которая и перетянула меня из моего тела в моем мире сюда, в тело Мили. Больше я сказать ничего не могу. Ну так что по поводу цены за твою помощь? Что ты от меня хочешь?
— Ты знаешь… Крис, — сделал паузу Киррэт. — Когда ты озвучил мне свои планы на будущие годы, ты фактически слово в слово повторил все то, о чем я уже мечтаю лет тридцать. И если мы с тобой, объединив наши силы и возможности, сможем осуществить озвученное тобой, то это и будет ценой за мою помощь.
— Так что, мы партнеры? — спросил я Умника с улыбкой, выставив на локоть через стол в его сторону свою правую руку.
Мужчина взглянул мне в глаза, затем на мою руку, улыбнулся, а затем пожав мою руку своей, ответил:
— Да, мы партнеры.
— А мы? — воскликнула Цари.
— Тома, Цари, Ник — вам есть куда идти, когда вы очутитесь на равнине в цивилизованном месте? — спросил я.
— Когда-то давно, когда я была такая, как Цари сейчас, меня продали в рабство мои собственные родители. Так что мне идти некуда. Никому я не нужна из моих родственников, даже если кто-то из них еще жив. Да и мне никто не нужен. Теперь вы моя семья, если, конечно, не прогоните старуху.
— Да ладно, ну какая ты старуха, баба Тома, — девочка прижалась к женщине, обняв ее. А потом сказала за себя. — Моих родителей убили разбойники, когда мы ехали в город на ярмарку, а меня продали в рабство. Родственники какие-то остались, но я им чужая. Не думаю, что меня ждет счастливое будущее, если я к ним заявлюсь. Я бы лучше с вами осталась.