Назад дороги нет. Часть 2
Шрифт:
– Отлично! Пойдёмте, мы не должны терять время.
Мальчишки кивнули и, бессознательно выбрав Оливера в проводники, зашагали настолько быстро насколько это было возможно.
– Все запоминайте дорогу, чтобы в случае чего мы могли вернуться обратно.
Хорошо, что в коридоре не было почти никаких ответвлений, кроме одного. Пройдя несколько футов перед ними возникла развилка, и мальчишки в растерянности замерли.
– Куда теперь? – и Ник, и Макс глядели на Оливера, ожидая его решения, но мальчик молчал, возможно он хотел сконцентрироваться, почувствовать верный путь, но Ник решил предложить свой вариант решения задачи, а именно отдаться воле случая.
– Давайте
Макс и Оливер критически посмотрели на него, но Нику было всё равно, ему казалось, что от считалки зависла их судьба, и он принялся выговаривать первую, которая пришла ему в голову, по очереди указывая пальцем то на один, то на другой проход.
Один, два – завяжи оба башмака,Три, четыре – запри двери в квартире.Пять, шесть – монстр может всех вас съесть,Семь, восемь – не плевать на пол просим.Девять, десять – раздался злобный скрежет,Одиннадцать, двенадцать – черви мертвечиной наедятся.Тринадцать, четырнадцать – считают отличницы,Пятнадцать, шестнадцать – им пора убираться.Семнадцать, восемнадцать – ждать и не дождаться.Девятнадцать, двадцать – с меня довольно, братцы!Ник указал на правый проход, и ребята уже сгорая от нетерпения облегчённо выдохнули.
– С меня уже тоже, – пробубнил под нос Макс и, как ни странно, Оливер разделял его чувства.
Всё же мальчишки решили свернуть вправо, пройдя не больше десяти футов, они кожей ощутили мороз.
– Вы чувствуете? – обратился Макс ко всем.
– Стало холоднее. Может выход уже близко?
Мальчишки двинулись навстречу спасительному холоду. Они прошли дальше в глубь по извилистому коридору, казалось, что ему не будет конца, пол коробка уже не было, но холод только усиливался, внушая смутную надежду на скорое освобождение. И вскоре дети уже видели нечеткие очертания лестницы, ведущей наверх.
– Что там за люк? – ребята подняли головы вверх и посвятили на него фонариком.
– Он деревянный, – задумчиво произнес Ник, – и в нём есть дыры.
– Почему ты так уверен? – повернулся к другу Оливер.
– Тогда давайте я залезу, попробую поднять крышку, – Макс почесал голову и отдал Оливеру фонарик, – а ты мне посветишь, – Макс из всех троих выглядел самым крепким, к тому же он подумал, что люк скорее всего давно прогнил, снега на улице намело немного, поэтому открыть крышку не составит большого труда.
Мальчишки вскарабкались по лестнице, и когда Макс долез до самого верха. Крышка прогнила и выглядела очень хлипкой. Но только на первый взгляд. Макс чертыхался, на лицо ему летел снег, казалось крышку было нереально сдвинуть.
– Ну что там? – крикнул снизу Ник.
– Крышка не поддаётся, она примёрзла, – отозвался Макс, и с горяча ударил по ней кулаком.
Он заметил, что древесина была мягкой и податливой, тогда мальчик начал бить, по гниющему дереву, разбивая в кровь костяшки, рядом с тем местом, где была самая большая щель. И у него получилось.
– Ты сделал это! – восторженно крикнул Оливер, и, если бы они сейчас не были на лестнице, он бы, наверное, заключил Макса в объятия.
Макс был горд собой, и ему очень польстил возглас Оливера. «Должен же я был хоть что-то сделать за моё спасение». Ребята по очереди вылезли наружу и огляделись – они были в лесу на жутком холоде, пробиравшем до костей, они умирали от жажды и первым делом принялись есть снег, совсем не боясь того, что у них, к примеру могут воспалиться гланды, которые пришлось бы удалять. Когда они наелись вдоволь, то в недоумении уставились друг на друга, не представляя, что им делать дальше.
– И где мы теперь? – Ник невольно поёжился, они находились зимой в тёмном лесу, заплутать здесь было раз плюнуть, а где-то вдалеке к тому же выли волки.
Оливера так и подмывало ответить: «На свободе, твою мать!» – кровь внутри бурлила, победный торжественный возглас так и рвался наружу. Оливер многозначительно посмотрел на Ника и, улыбнувшись, толкнул его локтем – он явно не разделял пессимистическое настроение друга. Мальчишка непонимающе на него посмотрел: «ну и чему спрашивается тут радоваться? Мы чёрт знает где, можем замёрзнуть и слечь с температурой, в котельной может разгореться пожар, а мистер Лейк ушёл и неизвестно, когда заглянет, чтобы проверить их».
– Мы где-то в окрестностях приюта. А вон и приют, – недалеко за деревьями виднелось тёмное зловещее в свете луны, покосившиеся здание с шпилем в виде креста.
– Что нам делать? – мысли Ника путались, то ли по той же дороге возвращаться обратно, то ли пойти к приюту и попробовать перелезть через стену.
– Думаю мы легко сможем перекинуться через стену… – начал было Макс, но Оливер прервал его.
– Нет, мы вернёмся обратно той же дорогой, – тоном, не требующим никаких возражений, заявил Оливер.
– Шутишь? Да мы такой путь проделали и для чего? Чтоб вернуться обратно? – взорвался Макс. Мальчик с таким упорством выбивал им проход наружу, что ушам своим не поверил, когда услышал слова Оливера.
– Если мы пойдём через главный ход, то засыпимся. Никто не должен узнать про этот путь, особенно старшие.
Макс вопросительно глянул на него, он, кажется, начал понимать из-за чего Оливер хотел сохранить в тайне проход.
– Ты что хочешь как-то использовать этот путь?
Мальчишки смерили друг друга неприязненным взглядами, хотя Макс скорее изучал Оливера. Раньше, когда был старый режим, Оливер противился порядкам командиров и их приспешников, за что здорово огребал вместе с Ником, но если, они попадались Максу, тот старался бить их в пол силы, потому что мальчишки вызывали у него уважение, в чём бы он никогда не признался.
– Не твоё собачье дело! – грубо отозвался Оливер, затем громко выдохнул, и заговорил более спокойным тоном. – Обещай Макс, что никто не узнает.
– Если мы вернёмся обратно через лаз в котельной, то Лейк всё равно про него узнает.
– Да, но есть шанс, что он не станет исследовать эти катакомбы, а оставит как есть. К тому же он и не пролезет туда, лаз ведь небольшой. – Оливер выжидательно смотрел на Макса, он не знал, что ответит на это мальчик, может он сдаст их? «Должна же быть какая-то благодарность за его спасение в конце концов».