Назад дороги нет
Шрифт:
Бисеринки пота покрывают распухшее лицо — слишком много сил потратил на этот разговор, и его нужно уже сворачивать ко всем чертям, но Волк ещё не всё сказал, а я и не перебиваю — не хватало ещё, чтобы почувствовал, что его жалеют. Вылечится, пришибёт.
— Ты пропал две недели назад, а башка у тебя разбита недавно, — озвучиваю мысли, а Волк морщится и пытается уложить загипсованную до самых яиц ногу удобнее.
Привстаю, наклоняюсь и помогаю ему, за что в ответ получаю слабую улыбку.
— Очнулся я в каком-то
Холодок ползёт по спине, липкий и противный. Умом понимаю, что Волк видел в этой жизни слишком много дерьма и его мало чем можно удивить или пронять, но зубы сводит от того, что какому-то упырю вздумалось над ним издеваться сейчас, когда все войны остались позади.
— В общем, почувствовал себя героем плохого боевика, — усмехается, хотя ничего весёлого во всём этом нет.
Это хорошо, что сейчас здесь нет Карла — не хочется представлять, что он мог бы учудить, услышав всё это.
— Били?
— По роже не видишь?
В том-то и дело, что вижу, и это отвратительно.
— А хотели-то что?
— Чтобы я сотрудничал, вполне очевидно.
Да уж, иногда я и правда, тупее паровоза.
— Кормили хоть?
— Периодами, — смеётся, перемежая это действо кашлем, а я хлопаю его по плечу.
— Судя по тому, что тебя выбросили на обочину, как мешок с тухлой рыбой, сотрудничать ты желанием не загорелся.
Отрицательно машет головой и, поморщившись, хватается за голову и шипит.
— Ладно, брат, отдыхай, скоро как новенький будешь.
— Твоими бы словами.
Дверь распахивается, и на порог ступает мент в белом халате, накинутом на плечи и зажатой под мышкой чёрной папкой.
— Добрый день, — говорит вошедший следом невысокий брюнет с прилизанными жидкими волосёнками, а я поднимаюсь на ноги. Свидание окончено, без вариантов.
— Добрый, — говорит Волк и бросает на меня быстрый взгляд.
Чуть заметно киваю, а он улыбается. Понял меня, чёрт, без слов понял. За то и ценю. Только за самодеятельность руку сломаю, когда на ноги встанет. Надо было мне сразу обо всём рассказать, а не крутить яйца, играя в шпионов. Вот и получил, старый вояка — до конца жизни помнить будет.
— Поправляйся, брат, и ни о чём не беспокойся: огород вскопаем, клумбы польём.
Волк кивает, зная, что имею в виду далеко не садово-огородные дела. Теперь нужно найти Гену, вырвать ему кое-что жизненно важное и вымести поганой метлой всех его подельников из “Бразерса”.
Первым делом разнесу к чертям бар, с землёй сравняю и за ногу всех барменов повешу, твари и недоноски. Быстрее в город, быстрее, пока не стало ещё хуже.
Достаю телефон из кармана, набираю Карла и рассказываю последние новости, камуфлируя кодовыми словами самые важные детали, во избежание утечки информации. Тот психует, конечно, —
В общем, веселье только начинается.
19. Ася
Пока ждала Викинга, сидя во дворе больницы, много о чём успела передумать. Чаще всего мысли крутились вокруг таких неожиданных перемен в жизни. Викинг... Он появился в моей судьбе так внезапно, словно ураган ворвался, всё на пути снёс, притянул к себе магнитом, что уже и не оторвать, если только с мясом. Просто влился в кровь, осел на дне души и уже не вытравишь, хотя постараться можно. Зачем только, если мне так невыносимо хорошо рядом с ним? Просто быть рядом, дышать общим воздухом, смотреть в одном направлении — вот всё, что нужно сейчас, почти жизненно необходимо. Пусть всё так быстро происходит, пускай — главное, что он любит меня.
Любит... Так странно об этом думать. Когда, уже почти успокоившаяся, вышла из душа и нашла букет лилий и лежащую сверху записку с криво написанным признанием, сначала подумала, что сошла с ума. Не то, что у меня были какие-то комплексы, или я не знала себе цену — нет, даже несмотря на старания Саши, знала, что красивая и нравлюсь мужчинам. Но любовь... разве она может родиться так скоро? Разве для этого не нужно, чтобы прошло какое-то время, пуд соли там съесть вместе, в огонь и воду на пару шагнуть? Разве можно говорить о любви, когда так мало знакомы?
А с другой стороны, я так хочу в это верить, так хочу понимать, что мои чувства взаимны, потому что те эмоции, что во мне будит Викинг, иначе как любовью сама для себя назвать не могу. Когда задыхаешься без человека, и стоит ему посмотреть на тебя, кажется, можно умереть, если отвернётся. И сердце стучит быстрее, и дыхание прерывается. И ведь дело даже не в страсти, которая есть между нами, дело в том, что с ним очень здорово просто молчать. И все слова на свете кажутся лишними, а звенящая тишина не угнетает, а дарит покой.
С Викингом мне не нужно притворяться, не нужно пытаться стать лучше — он принимает меня такой, какая есть, и только одного этого хватает, чтобы тянуться к этому сильному мужчине, как к солнечному лучу.
Когда мимо проходят двое мужчин явно ментовской наружности — деловые такие, с папочками наперевес, но цепкие взгляды ощупывают окружающий мир с такой тщательностью, словно под каждым кустом притаилось по маньяку. Хочется инстинктивно съёжиться и сделаться совсем незаметной, хотя и ничего криминального за всю свою жизнь не совершила. Разве что люблю петь громко песни, когда лишнего выпью, но вряд ли за это сажают в тюрьму. Я даже ни одной витрины за жизнь не разбила и, помнится, парочку старушек активно так через дорогу перевела.