Назад дороги нет
Шрифт:
Голоса своего не узнаю и, чтобы не упасть, приходится ухватиться крепко двумя руками за ограждение балкона. Викинг тем временем тихо смеётся, и смех этот несётся по кровотоку, отдаваясь внутри сладкой дрожью.
— Соседняя квартира продаётся, — говорит, забираясь рукой под футболку. — Хочешь купить? Цену, правда, не выяснял, но если твоих денег не хватит, что ж… готов предоставить тебе ипотеку. Лет так на пятьдесят. Отдавать будешь сексом, ежедневным. А, как тебе идея?
— Господи, какой же ты невозможный человек, озабоченный! —
— Жить по соседству?
— Сексом с тобой пятьдесят лет заниматься. Ну и по соседству тоже.
— Если меня, конечно, к тому времени вперёд ногами не вынесут.
— Не вынесут, не дам.
— Будешь изо всех сил держаться за мой одряхлевший хладный труп?
Надавив рукой на мой живот, заставляет прогнуться в пояснице и прижимает к себе, а я готова уже извиваться, до такой степени хочу его. Это какое-то безумие, но мне нравится чувствовать его рядом, когда возбуждён и готов сорваться с катушек. Меня до головокружения заводит жидкое олово, которое плавится в его глазах, когда они темнеют и переливаются разными оттенками серого, стоит нам только остаться наедине.
Ночь постепенно спускается на город, а прикосновения становятся всё откровеннее, бесстыднее. И вот улетает на пол одежда, и лёгкий ветер, остужающий летний зной, холодит кожу, а я не понимаю, насколько ещё хватит моего терпения.
— Я люблю тебя, моя валькирия, — жарко шепчет на ухо, и этого такое тепло разливается внутри, что не выдерживаю и впиваюсь в губы поцелуем, буквально набрасываюсь, потому что от переполняющей нежности боюсь разрыдаться.
— И я тебя, — говорю, прервав на секунду поцелуй, а Викинг уже избавляет меня от остатков одежды.
Он снова разворачивает спиной к себе, а я прогибаюсь в пояснице, бесстыдная и почти ошалевшая от счастья. Мне мало этого мужчины, и так будет всегда, потому что он неожиданно заменил собой всё, что знала до этого. Одним выстрелом из ружья в тире уничтожил всю мою прошлую жизнь.
И он входит резко и стремительно, словно не выживет, если помедлит ещё хоть секунду, и я вскрикиваю, наслаждаясь невообразимым ощущением наполненности и гармонии, когда не только тела сплетаются воедино и один воздух на двоих, но и души, соединившись однажды, уже не разделить.
25. Ася
— Арчи, ты вообще нормальный человек? — воплю, когда этот лысый клоун поднимает меня в воздух, обхватив мощной ручищей за бедра, а у меня дух перехватывает от резкой смены дислокации. — Поставь на землю!
Где-то рядом раздаётся чей-то смех. Нет, это не смех, это ржач какой-то, будто бы коней на выпас вывели.
— Стремянку забрал Филин, — пыхтит Арчи, нагло ухмыляясь, и даже не думая выполнять мою просьбу, — потому развешивай эти чёртовы цветочки на стенку, пока у меня пупок не развязался.
— Тебя никто не заставлял меня тягать, между прочим! Я бы подождала,
— Так, тихо мне здесь! Девочек в нашем коллективе обижать не принято — мы же эти, принцы на белых конях, так что пользуйся положением и не выделывайся.
Нет, его не переговорить, это точно — на всё найдёт отговорку.
— Пристаёшь, чертяка? — интересуется подошедший Викинг, а я отрицательно машу головой, всё-таки вешая на стену белую цветочную гирлянду. — Смотри мне, а то зашибу и не поморщусь.
— Спусти меня, я закончила, — прошу, стукнув Арчи по лысой макушке, а тот притворно возмущается, что я нанесла непоправимый вред его хрупкому здоровью.
— Арчи и так дурак, а ты ещё усугубляешь, — смеется Филин, вешая вместе с Роджером что-то типа транспаранта, только вместо традиционных надписей "Совет да любовь" и "Счастья молодым!" — изображения мотоциклов и всего, что связано с образом жизни жениха. — Роджер, мать твою, держи ровнее!
— У меня один глаз, войди в положение, — хохочет Роджер, но транспарант всё-таки выравнивает.
А я бегу в другой зал "Бразерса", чтобы проверить, всё ли готово к застолью. В коридоре чуть не сбиваю с ног официанта, несущего впереди себя блюдо с закусками.
— Торт! Где торт?! — кричу в сторону кухни, а кто-то орёт в ответ, что с минуты на минуту должны привезти.
Это радует, потому что жених наш сам рисовал эскиз, и торт должен выйти поистине грандиозный. В форме открытой шкатулки, где кружится балерина, а рядом на байке наяривает круги лысый татуированный Брэйн. Романтика такая, конечно, своеобразная, но обещали, что будет красиво и все прямо таки рухнут в обморок от восторга.
Задумываюсь о том, что всё-таки хорошо, что именно таким образом решили организовать праздник. Вместо скуки типичной церемонии — вот такая суета, когда всё кипит и всё сырое, но счастьем переполнены абсолютно все. Даже Полин отец приехал, с которым они только на пути к примирению, но дядя Юра старается, и это самое главное. Люди должны идти навстречу друг другу, а иначе война и неразбериха никогда не закончатся.
— Ты такая активная сегодня, — усмехается Викинг, неожиданно выросший рядом. Подрыгиваю от неожиданности, потому что так увлеклась философскими размышлениями и попутной расстановкой ровненьким рядком бокалов, что ничего не услышала. — Тихо, тихо.
Обнимает меня, целует в макушку, а я тихо вздыхаю, потому что понимаю: нужно остановиться. Я бегаю чуть не с самого рассвета, чтобы свадьба у Полины получилась, что нужно. Так рада за неё, что не могу перестать улыбаться и суетиться.
— Ты какая-то бледная.
Витя убирает волосы с моего лица и заглядывает в глаза, а я отмахиваюсь, потому что не вижу поводов для беспокойства. Ну, бледная, голова ещё немного кружится, но это ведь понятно — я подругу замуж выдаю! В первый и, надеюсь, последний раз в жизни.