Назад дороги нет
Шрифт:
— Так, пора идти! — говорю и хлопаю в ладоши.
Мама открывает дверь, просовывает внутрь голову и, завидев меня, ахает. Она ничего не говорит, но по наполнившимся слезами глазам вижу, как она счастлива за меня.
— Мама, только не плачь! Ты же никогда не плачешь, вот и сейчас не нужно!
Она машет на меня рукой, а я смеюсь. Обнимаю её, а она гладит меня по спине и тихо говорит на ухо:
— Асенька, просто будь счастлива. Ты это заслужила.
— Постараюсь, — снова смеюсь и целую её в щёку.
Всё, время вышло,
Мы с Викингом решили, что на нашей свадьбе будут только самые близкие друзья, очень узкий круг. Тихая роспись на “нашем” месте, в лесу, вот и всё, что необходимо. Не хочу ни толпы родственников, ни лишних людей. Просто мы, двое, и те, без кого не получилось бы нашей истории. А мама сказала, что они с отцом посидят вдвоём, выпьют шампанского за здоровья молодых, но мне почему-то кажется, что они слегка побаиваются татуированных и грубоватых друзей будущего зятя.
— О, Господи! — выдыхаю, когда на улице вижу огромный мотоцикл с коляской, а за рулём Роджера.
— Карета подана! Довезу быстро, но очень аккуратно!
Роджер смеётся, указывая рукой на углубление, где мне положено сидеть, а весь корпус украшен белыми лентами и цветами. Красиво…
Подъезжает Брэйн, и Полина садится за его спиной, обхватив своего мужа руками за талию. Она улыбается, счастливая и весёлая, а я с помощью Роджера всё-таки усаживаюсь. Господи, страшно-то как! Впервые еду в коляске, и это считается вроде бы как безопасным способом передвижения, но я сегодня вообще всего боюсь. Скорее бы уже всё прошло, чтобы хоть немного, но успокоиться.
— Держись, валькирия, — улыбается мой водитель, а я храбро киваю. — Едем медленно и аккуратно, ребёнок — самое важное.
— Шлем не надену! — заявляю категорически, указывая пальцем на причёску.
— Ох, Вик меня грохнет, — сокрушается, но знает, что спорить со мной бесполезно. — Ладно, уговорила!
Мотор издаёт оглушительное рычание, я крепко хватаюсь за специальные ручки, и через мгновение байк срывается с места. Роджер не соврал — едет медленно, почти плетётся, но зато я в полной безопасности, потому что, случись что, Викинг всем голову открутит. Никто с Витей не хочет связываться, и правильно. Хотя я могу представить, как сильно Роджера напрягает такая осторожная езда.
Подставляю лицо встречному ветру, закрываю глаза, и так хорошо сейчас, так радостно, что хочется петь. И я не сдерживаюсь, начинаю напевать, а Роджер хохочет и включает музыку. Оглушительные басы разрывают тишину сонной пригородной трассы, перекрывают звуки движков, и вскоре мы орём какую-то песню, совсем не зная слов, в четыре горла. Просто потому, что хорошо.
Поднимаю букет вверх, и фиолетовые ленты вьются по ветру, а кто-то, проезжающий мимо, сигналит, и через мгновение со всех сторон несётся звук клаксонов, словно кто-то сошёл с ума.
— Аська, ты слышишь?! — орёт Полина, но я почти не слышу её голоса в этом шуме, только по губам читаю. — Это всё для тебя!
Хочется встать
Когда лес показывается на горизонте, сердце замирает. Там, вдоль узкой тропки, на нашей поляне ждёт меня Викинг. Даже представить страшно, что буквально через полчаса я стану его женой. До сих пор не верится, что жизнь настолько круто изменилась, а человек, когда-то случайно встретившийся на пути, стал самым близким и родным. И сын у нас обязательно родится, на УЗИ подтвердили ведь мои догадки.
Парни тормозят, не доезжая до поляны, Роджер помогает мне вылезти, и отставляет локоть, предлагая свои услуги посажёного отца. Он нарядный, в расшитом какими-то знаками кожаном жилете, белоснежной футболке и левайсах. Красивый мужик, порядочный, одинокий только очень.
Полина бежит вперёд, чтобы проверить, готово ли всё к нашему приходу, а у меня уже ноги трясутся, двигаться отказываются. Чёрт возьми, что ж я так нервничаю?! Кладу руку на живот, поглаживаю его сквозь тонкую кожу платья и, кажется, именно это придаёт мне сил. Постепенно успокаиваюсь, и каждый новый шаг даётся уже гораздо легче.
Музыка играет всё громче, но у меня в ушах шумит, потому мотива не разобрать, но точно не Мендельсон, что-то явно потяжелее. Ох, уж эта страсть к тяжёлой музыке, ничем её не перебить.
— Вон он, муж твой будущий, — смеётся Роджер, указывая подбородком вперёд.
Когда встречаюсь взглядом с грозовыми глазами, дух перехватывает от того, насколько Витя красивый сейчас: волосы распущены, мощные плечи обтянуты чёрной рубашкой с вышитыми на спине эмблемами разных легендарных байкерских клубов. Две верхние пуговицы расстёгнуты, и я замечаю вьющийся узор татуировки. Кожаные брюки и высокие сапоги довершают образ.
— Валькирия, — говорит он, и улыбка расцветает на его лице.
Хочется броситься к нему со всех ног, повиснуть на шее и кружиться, кружиться, но всё должно быть правильно.
— Ты просто… охренеть можно, — выдыхает Викинг мне на ухо, когда становлюсь напротив. — Я люблю тебя.
— И я тебя.
Мы стоим под аркой, украшенной тёмно-фиолетовыми, в цвет моего платья, цветами, а вокруг те, кто, так или иначе, причастен к нашей с Витей истории. Все счастливы настолько, что даже Карл улыбается. А это, надо сказать, не очень частое зрелище.
Работница ЗАГСа произносит стандартную речь, но я почти её не слышу, потому что тону в серых глазах, отдавая и получая взамен намного больше, чем могла себе когда-нибудь представить.
Я не знаю, что такое счастье, но я знаю, без кого уже не смогу быть счастливой — без Викинга.
Спустя год
— Я прошу тебя, аккуратнее! — говорю, когда Викинг вытаскивает Рому из коляски и поднимает в воздух.
— Не нужно паниковать! — смеётся гордый отец и кружит на вытянутых руках нашего сына. — Уже взрослый пацан!