Назад дороги нет

Алан Брант

– О да, Калеб! Я никогда не забуду эту ночь! – саркастично выпалил он, не зная, чего он хочет больше: ударить Калеба или засмеяться.

– Вот ты говнюк, Ричард! – Калеб слегка толкнул друга. – Я был в шоке, когда ты вырубил этого мужика. Ты спас меня!

С чувством огромной благодарности Калеб протянул Ричарду руку. Ричард, немного смущенный, протянул свою в ответ, и друзья обнялись, чувствуя, как сильно сплотила их сегодняшняя ночь. Калеб потряс вытащенным из клуба бренди, сделав глоток прямо с горла, протянул бутылку Ричарду, и тот последовав его примеру, сделал несколько глотков.

Что было дальше, Ричард помнил

смутно. Они шли по пустынной улице, крупными глотками пили бренди, передавая друг другу бутылку. Калеб спел какую-то пошлую песенку, на них наорала женщина за то, что своими возгласами они разбудили ее младенца, и еще молодые люди смеялись, очень много смеялись.

Первой осознанной мыслью Ричарда, когда он проснулся на следующий день, было то, что больше он никогда не будет так надираться. Голова его нещадно болела, словно по ней стучали тысячами маленьких молоточков. В горле ужасно пересохло, и он совсем не помнил, как они смогли вернуться домой. Медленно открыв глаза, Ричард уставился на грязный серый потолок комнаты, пытался привести мысли в порядок. Он помнил погоню, помнил поцелуи, девичье тело, которое прижимал к себе с желанием обладать. Как же звали ту девушку? Ее имя полностью вылетело из его головы.

Ричард провел руками по лицу и повернул голову. Калеб спал на соседней кровати, тихонько посапывая, подложив ладонь себе под лицо. Его очки валялись на полу, волосы были взъерошены, а рубашка наполовину расстегнута.

Ричард отвернулся, наверняка сам он выглядел ненамного лучше друга. Юноша медленно сел, отчего заскрипела его кровать, расстегнул пару пуговиц рубашки, сейчас он отчаянно желал принять душ и смыть с себя весь вчерашний вечер. А еще плотно позавтракать, ему казалось, что он не ел уже вечность.

Вдруг раздался громкий нетерпеливый звонок в дверь, проникая в каждый уголок комнаты, и заставляя голову Ричарда разрываться от еще более ужасной боли. Калеб что-то пробормотав во сне перевернулся на другой бок. Его этот шум никак не потревожил.

Ричард зажмурился, ожидая, когда он закончится, не желая никому открывать и никого видеть. Ему думалось, что это соседи, которых они могли вчера неосторожно разбудить, сейчас жаждут возмездия. Звонок не прекращался, теперь к нему добавился и стук кулаком в дверь.

Поморщившись, Ричард медленно подошел к ней. Почесал затылок, глубоко вздохнул, готовясь к возможным крикам, которые не улучшат его состояние, повозившись с замком, открыл дверь. И нос к носу столкнулся с невысокой девушкой, с короткими медово-рыжими волосами, придававшими её лицу комичность и непосредственность, поднявшей маленький кулачок для очередного удара. Ее веснушчатое круглое, лицо удивленно вытянулось, янтарные глаза округлились. А Ричард буквально оторопел, смотря во все глаза на незнакомку.

Глава 4

Осень 1960

Тайлер лихорадочно погнал машину по Кингстон-роуд, свернул на третью линию, и выехал на Норд-вест стрит. У него невыносимо сильно болела голова, нервно подрагивали руки от нестерпимого желания что-нибудь разрушить. Во рту стоял неприятный медный привкус крови, словно он туда засунул горсть монет. Тайлер этого почти не замечал. Он лихорадочно соображал, что же ему делать дальше.

Нужно попытаться все замять и сделать это как можно скорее. Нужно обставить будто они погибли, чтобы никто даже не пытался

их искать. Да. Точно.

 «Есть только один человек, который может мне помочь». Он вышел из машины, и опрометью побежал к телефонной будке. Разговаривал Тайлер добрых полчаса, и после, стоя под дожем, он разбил себе все костяшки в кровь о стену здания, рядом с которым находилась будка. Ему нужно было выпустить пар. Он бил исступлённо, со всей дури: «Дьявол! Что я натворил? Что теперь делать, куда их вести?» – шквал ударов снова посыпался на стену. «Одной проблемой стало меньше… Мне нужно исчезнуть, залечь на дно, а дети… – Тайлер вспомнил, полное ужаса личико Габби, – Господи, как хорошо, что у неё есть брат, что она не одна» – от Тайлера не укрылось то, что Тео сестру горячо любил, несмотря на свой вздорный характер.

«Он сможет её защитить» – и тут Тайлер вспомнил, как ещё будучи ребенком он дрался в приюте, защищая своего младшего брата от других мальчишек, которые хотели его поколотить. «Джонни… маленький, хрупкий, болезненный Джонни… как же давно его не стало… Приют!» – эта мысль, настолько простая, ворвалась в его голову. «Я отвезу их в приют… Да, им придется тяжело, но другого выхода нет». И озабоченный этой мыслью, Тайлер немного успокоился, и поспешил вернулся в машину.

***

Черный «Бентли» мчался по пустынному западному шоссе с невероятной скоростью, словно позади, за машиной гнался сам дьявол. Рев мотора раздавался по всей округе, рассекая воздух пронзительным гулом. Небо не желало проясняться: огромные тучи заволокли собой все пространство, то и дело раздавался раскат грома, сверкали молнии, яркой вспышкой отражаясь в окнах машины. Дождь лил уже несколько часов, не переставая.

Габби, свернувшись калачиком на коленях брата, мирно посапывала, ресницы ее слегка подрагивали. Тео, с трудом борясь со слезами, гладил мягкие смоляные волосы сестренки, равнодушно смотря в окно машины. Гул дороги эхом отзывался в сознании мальчика. Он медленно моргал, ощущая себя пустым, марионеткой, которая уже ничего не чувствует, ничего не решает. Он знал, что должен быть сильным ради сестры, но сейчас для Тео это было немыслимо, весь привычный ему мир рухнул вот так за одну ночь. Он вспоминал последние мгновения, проведенные с отцом: его побледневшее лицо, мутные глаза, слабую кривоватую улыбку, полную сдерживаемой боли, и кровь. Ее солоновато медный запах, вызывающий удушающую тошноту и желание впасть в беспамятство, и сейчас был с мальчиком. От него не отмыться.

Сердце Тео защемило от скручивающей боли. Он никак не мог признать, что отца с ним больше нет. Да и как вообще это признать?! Вот же он, был совсем рядом, всего пару часов назад, ругал Тео за найденные в его куртке сигареты. Слегка хмурился и качал головой, а Тео только и думал о том, чтобы он поскорее отстал.

Сейчас мальчик отдал бы всё, чтобы отец был рядом, положил свою руку на плечо, или взлохматил кудрявые волосы сына. Тео слышал бы его родной успокаивающий голос, его теплоту и надежную поддержку: «Не дрейфь, сынок, все будет путем» – мягко сказал бы он, улыбнувшись, и Тео поверил бы ему.