Назад, в пионерское лето
Шрифт:
«В позапрошлом году я в пятом был», — пояснил Младший — это, впрочем, и так было ясно.
— Кто нашел свой — берите, отходите в сторону и ждите остальных! — распорядился Вадим.
Я ухватил чемодан за ручку и приподнял — тот оказался неожиданно тяжелым. Кирпичи я, что ли, в лагерь вожу?
«Что это сразу кирпичи?» — буркнул Младший.
— А что тогда?.. Погоди! — осекся я. — Я не произносил этого вслух! Ты что, мысли мои тоже слышишь? — уточнил удивленно — до сих пор у меня создавалось впечатление, что достучаться до нашего пионера можно только говоря в голос.
«Иногда. Сначала
«Сейчас слышишь?»
«Ты спросил: “Сейчас слышишь?”»
«Верно…» — честно говоря, не знал, радоваться мне новости или огорчаться. С одной стороны, все время что-то бормотать себе под нос — напрашиваться на ненужные вопросы… Но с другой — сейчас этот крендель улавливает лишь четкие формулировки, а что будет дальше?
Ну да ладно, в любом случае все это ненадолго!
«Если ты еще что-то мысленно сказал после “верно”, то я ничего не разобрал», — заметил тем временем Младший.
«Нет, я практически молчал», — заверил его я.
Мы оттащили чемодан в сторону — первыми в отряде. Однако почти сразу к нам присоединился Михеев, затем еще пара мальчишек. Аж вся перекосившись под тяжестью ноши, подгребла красотка Стоцкая. Выудили свой багаж и оба вожатых.
«Напомни: девчонки свои чемоданы сами в корпус тащат? — поинтересовался я, искоса наблюдая, как буквально волочит тяжелые вещи по траве Инга Трефилова. — Или надо им помочь?»
«Еще чего! — не задумываясь, бросил Младший. — У нас в стране равноправие!.. Напомогались уже на сегодня!» — добавил он сердито, явно имея в виду все ту же Ингу.
В это время к баскетбольной площадке одновременно подтянулись первый и третий отряды. Я почти машинально нашел глазами Игонина: бугай, снявший грязную рубашку и красующийся теперь кубиками пресса — и в самом деле завидными — в мою сторону не смотрел, не знаю уж, нарочито или просто так по ситуации вышло.
— Все свое забрали? — окинул нас тут взглядом Вадим.
— Казанцева еще ищет, — сообщила ему Стоцкая.
Я вскинул голову: в толпе пионеров из чужих отрядов Яна растерянно бродила среди лабиринта вещей.
— Казанцева, что ты там копаешься? — крикнул ее вожатый. — Забыла, с чем приехала?
— Я все обыскала! — остановившись, обернулась к нему девочка. Голос ее дрожал, в глазах блестела влага. — Моего чемодана тут нет!
— Как он выглядит? — к Яне спешно шагнула вожатая Марина.
— Большой, красный… Очень приметный! Мама мне специально такой дала!
На автомате я окинул взглядом еще не встретившиеся с хозяевами вещи. Среди них преобладали серые, желтые и коричневые тона, встречались пятна черного и вкрапления зеленого или синего — ничего похожего на красный и впрямь не наблюдалось.
Тем не менее, Марина вместе с Яной еще раз вдвоем обошли всю площадку.
— Действительно нет, — заключила очевидное вожатая.
— Но как же мне теперь? — жалобно всхлипнула Казанцева.
— Не переживай, найдется, — убежденно заявила Марина. — В «Полете» ничего не пропадает… Наверное, веди их в корпус один, — повернулась она к Вадиму. — А мы с Казанцевой пойдем к Горохову разбираться.
«Горохов — это начальник лагеря», — подсказал мне Младший.
Я почему-то
— Договорились, — кивнул между тем вожатый. — Второй отряд, взяли свое барахло — и за мной! — уже традиционно скомандовал он — на этот раз, правда, не озаботившись нас предварительно построить.
Мы подхватили чемоданы и, растянувшись длинной вереницей, двинулись мимо все еще ожидавших своих водителей ЛиАЗов в направлении видневшихся за деревьями жилых корпусов.
Этих самых корпусов в лагере было семь — шесть кирпичных, двухэтажных, и один старый, одноэтажный и деревянный, сохранившийся от прежней, годов пятидесятых, здешней застройки. В этом последнем лично мне жить за все годы не доводилось ни разу, болтали же про него всякое: и что туалет там якобы один на всех, без разделения на мужской и женский, и что вместо палат — залы на двадцать человек, и что внутри есть огромная русская печка, которую дежурные топят в холодную погоду. Печная труба там над крышей и в самом деле имелась, но что-то не припомню, чтобы из нее когда-нибудь шел дым. Насчет общих туалетов — тоже, думаю, вранье.
Как бы то ни было, в Зеленый корпус, как его называли за характерный цвет стен, в этом году решено было поселить первый отряд, а нам, второму, предстояло жить в корпусе Шестом — территориально, кстати, ближайшем к спортивному городку.
«Давай немного ускоримся, а?» — подстегнул меня нежданно Младший на полдороги.
«На кой?» — спросил я.
Мы шли где-то в середке отряда, даже, пожалуй, ближе к началу — куда еще-то ускоряться?
«Чтобы кровать получше успеть занять», — пояснил он.
«Ну, кровать…»
Ни малейшего желания бежать вперед сломя голову у меня не было — да и вообще, что-то я как будто бы подустал. Нет, тело, вроде бы, оставалось бодрым и полным сил, но вот контролировать его с каждой минутой мне становилось все тяжелее…
«Давай я порулю», — предложил мне Младший, не то сумев прочесть уже и толком не сформулированные мысли, не то почувствовав мою слабость как-то иначе.
«Ну, рули».
Я отдал контроль и мгновенно ощутил облегчение — даже не предполагал, что до сих пор был настолько напряжен! Младший же не преминул ускорить шаг, и к моменту, когда авангард растянувшегося отряда подошел к крыльцу Шестого корпуса, мы были уже совсем рядом с возглавлявшим шествие Вадимом.
— Поднимаемся на второй этаж, — дал команду вожатый. — Первая и вторая палата — мальчики, третья и четвертая — девочки!
— А шестиместка? — спросил кто-то.
— Шестиместку не занимаем, она в этой смене для персонала — в административном корпусе какой-то ремонт! — поведал Вадим уже в спины первым бросившимся вверх по лестнице пионерам.
Планировка этажа была проста. Лестница вывела нас в просторный холл с несколькими столами и куда более многочисленными стульями, сразу за которым начинался длинный узкий коридор. По правую его сторону располагались четыре спальни, именуемые палатами — по десять мест в каждой. По левую — уже упомянутая шестиместка, негласно считавшаяся престижной, но ныне нам недоступная, а также сушилка, вожатская и два туалета. В дальнем конце коридора находился пожарный выход — дверь на узкую металлическую лестницу.