Назад, в пионерское лето
Шрифт:
Дверь открылась: на пороге стоял какой-то седой дедок. Нет, не просто «какой-то» — тот самый, что в родительский день приезжал в лагерь к Инге Трефиловой!
— Проходи, Андрей! — бросил он мне.
— Ну что?! — еще не успев сделать и шага, пылко спросил я у хозяина квартиры. — Все получилось?!
Прежде чем ответить, дедок тщательно запер дверь, в которую я вошел. Затем направился на кухню — я последовал за ним — и только там отрывисто буркнул:
— Нет.
— Как это нет?! — опешил я.
— Ты был прав — в одной из своих версий — а я ошибался, — виновато проговорил хозяин. — Судя
— И… — похолодел я.
— Чернобыльская АЭС взорвалась — сегодня, в 1:23 по Москве.
— А мои родители…
— Они были там, как и планировалось…
— Нет! — истошно завопил я. — Вы же обещали! Обещали! — я кинулся на собеседника разве что не с кулаками. Небрежным движением тот меня оттолкнул — и я полетел на пол через полкухни: дедок был непрост, это я давно знал.
— Я сочувствую твоей беде, — проговорил он, нависая надо мной, распластавшимся на натертом паркете. — Но мы проиграли сражение, а не войну! Твоих родителей мы не уберегли — но еще не поздно спасти страну!
— На кой хрен мне сдалась ваша страна, если родителей не будет?! — прорычал я с пола.
— Твой гнев понятен, — невозмутимо кивнул дедок. — Но он нерационален. У тебя еще есть сестра, есть подруга — разве им не нужно помочь?
— С Женькой и Викой я как-нибудь разберусь сам, без вашей, так называемой, помощи!
— А вот я без твоей помощи теперь никак не обойдусь, — покачал головой хозяин. — Поэтому заполучу ее — так или иначе!
Я понимал: этот получит. Так или иначе.
— Зачем теперь дергаться, если, сами говорите: Левников вас кинул? — все же спросил я. — КГБ не даст вам ничего сделать!
— В КГБ собрались далеко не одни предатели, — убежденно заявил на это дедок. — Да и сам Комитет — отнюдь не единственная структура, где служат мои бывшие ученики. Сейчас за нами приедет человек — ты его у меня как-то видел, майор Шеремет — и отвезет нас в безопасное место. Игра только начинается!
В коридоре сухо щелкнул дверной замок.
— Это он? — спросил я, на автомате обернувшись на звук.
— Нет… — изменившимся голосом пробормотал дедок. — У него нет ключей…
Послышались шаги, и в кухню вошел невзрачный мужичок лет сорока в мятом сером костюме. Гостя я знал — и также знал, что неприглядная внешность его весьма обманчива — это был тот самый неверный ученик «моего» дедка, подполковник КГБ СССР Левников, через которого мы пытались действовать до сих пор.
— О, оба тут! — просиял визитер. — Извините, Кирилл Альбертович, так нужно… — протянув руку к радиоприемнику на стене, он включил трансляцию на полную громкость, и из репродуктора раздалось на весь дом:
Не думай о секундах свысока,
Наступит время — сам поймешь, наверное:
Свистят они, как пули у виска…[3]
Первая пуля из появившегося
Я открыл глаза.
[1] Команда: «Начинайте!» (яп.)
[2] Японский счет: «Один, два, три…»
[3] Песня из к/ф «Семнадцать мгновений весны», музыка: М.Таривердиев, слова: Р.Рождественский
16. И снова изолятор
Юг Московской области, 18-19 июня 1985 года
— Счастье, что наши быстро подоспели! — с придыханием заявила Стоцкая. — Зоя Давыдовна сказала, что еще немного — и все могло бы быть гораздо хуже!
Наши — это, как я уже услышал от подруги чуть ранее, Ант, Вовочка, Руслан, Серега, Толик, Славик и еще полдесятка пацанов из второго отряда. В клуб за ними с криком: «Помогите, там деревенские Резанцева бьют!» — прибежала Инга. А вот откуда обо всем узнала сама Трефилова, никто в суматохе разбираться не стал. Вика ревниво считала, что Инга за мной специально следила — но с чего бы? Наверное, просто вышла с репетиции на воздух и услышала шум — драка же совсем рядом с клубом завязалась!
Нынешний наш со Стоцкой разговор происходил в лагерном изоляторе, где я и пришел благополучно в себя несколько часов назад. За это время на зеленой с красным крестом «буханке» (в лагере имелся еще бело-красный медицинский РАФик, но мне достался старенький УАЗ) меня успели свозить в город, не то на рентген, не то на что-то подобное, но серьезных повреждений не обнаружили — тем не менее констатировали сотрясение мозга и прописали постельный режим. К слову, в той же палате, через кровать от меня, с точно таким же диагнозом лежала сейчас Игонинская Юля — Вика еще время от времени на нее подозрительно косилась. А вот самому Ваську, как видно, досталось сильнее нашего: его пока оставили в больнице.
Что до Стоцкой, то пускать ее ко мне, конечно, не хотели, но дождавшись отлучки из изолятора великой и ужасной Зои Давыдовны, Вика все же продавила медсестру — сегодня дежурила не суровая Алевтина Герасимовна, а молоденькая девушка, сдавшаяся под грозным: «Мы — делегация от Совета отряда “Данко”, я — Председатель, пришли навестить товарища по поручению Сбора отряда!» Делегация в наличии действительно имелась: для солидности с собой в медпункт моя подруга прихватила Алю Авдееву и Толика Степанова. Но эти двое, заглянув в палату разве что на четверть минутки, вскоре тактично удалились в коридор, дав нам с Викой возможность пообщаться наедине — если не считать Игонинской Юли, конечно, но та умело делала вид, будто сладко дремлет.
— Странно, что мальчиков и девочек кладут в одну палату, — в очередной раз скользнув недовольным взглядом по кровати моей соседки, покачала головой Стоцкая.
— Тут по диагнозам разделение, — пояснил очевидное я.
— Все равно — как-то это неправильно! — буркнула Вика.
— Ну, скажи об этом Зое Давыдовне! — усмехнулся я.
От неосторожного резкого движения подкатила тошнота: все-таки сотрясение мозга есть сотрясение мозга!
— Тебе плохо? — озабоченно спросила Стоцкая.