Назад в СССР
Шрифт:
– Володя, ты с ума сошел? Я же пошутила насчет клубники… как ты вообще посмел покидать расположение лагеря и что… с твоей рубашкой?
Я протянул Лене ведерко с клубникой, но она отвернулась:
– Не люблю я клубнику. Иди в свой корпус, и впредь чтоб такое больше не повторялось!
Она развернулась и быстро направилась в сторону корпуса вожатых.
Я принес в комнату банку с клубникой и поставил на стол:
– Угощайтесь, пацаны!
Тут же налетели парни со всего корпуса. А я снял разодранную рубашку и бросив ее в шкаф, лег на кровать и отвернулся к стене. Почему-то на душе было
Весь день я ходил потерянный. Хорошо, что после обеда проходили соревнования по пионерболу, и я немного отвлекся от мыслей о ссоре Леной.
Вечером начальник лагеря, Валентин Петрович, разрешил первому и второму отряду сходить к реке, развести большой пионерский костер.
Пока водили хороводы возле костра, Борис и завхоз Алексеевич частенько бегали в «Уазик», а оттуда приходили жующие и веселые.
« Бухают, скоты…» – прошептал мне на ухо Яшка.
Как стемнело, у речки весело затрещали сверчки. Мы сидели на берегу, рядом с затонувшей старой баржой и завхоз Алексеевич, бывший прапорщик, рассказывал веселые армейские байки. Пацаны слушали его затаив дыхание, а девчонки хихикали в сторонке.
Я покрутил головой, пытаясь отыскать Лену, но ее нигде не было.
– Лена в лагерь уже ушла, – прошептал Андрей, будто угадав мои мысли.
– Николай Алексеевич, а что, из нашего лагеря убегал кто-нибудь? – робко спросил завхоза Степа Мосол.
– Да попытался тут один «кадр», в прошлом году, его до сих пор на болотах солдаты с собаками ищут, – завхоз сделал большие страшные глаза.
– Болота – это ерунда, – тихо сказал Михей, он был из местных, из соседнего поселка, – вот одному в лесу оказаться – действительно страшно…
– А что у вас тут в лесу? Волки и медведи? – не унимался Степа.
– Есть и волки … но главное – с Кондрашом в лесу не повстречаться.
И Михей рассказал жуткую историю.
Еще до войны, жил в соседнем хуторе дед Еремей с тремя сыновьями. Когда война началась, он уже старый был, его на фронт не взяли. Он и сыновей не пустил, в лесу, в землянке спрятал. Когда «фриц» пришел и хутор занял, Еремей с сыновьями полицаями стали. Ходили они по округе, свои порядки наводили и народ грабили. И скоро набрали целый сундучок золота и серебра, и все добро в погребе спрятали. А когда фашисты отступили, бывшие полицаи хотели убежать, да не успели. Двух сыновей Еремея сразу в расход пустили, а его и младшего сына Кондраша отправили в Сибирь, на двадцать лет. Еремей так и сгинул в тайге, а Кондраш вернулся. Приехал – а вместо старого хутора стоит современный поселок. На месте их ветхой хаты – новый двухэтажный дом. Потом люди видели, что он по ночам вокруг бродит, народ стращает. Хотели его поймать и увезти в «дурку», но он убежал в лес, и до сих пор там живет. А с тех пор, в лесу, каждый год люди стали пропадает…
– Жуть… вздрогнул Яшка. – Почему его до сих пор не поймают? Давно бы солдаты весь лес прочесали…
– Лес для него как дом родной. Он там каждый овраг, каждую ложбинку знает… Потому и трудно его поймать в лесу…
Пацаны молчали, глядя на темную воду и жуткий остов старой баржи, торчащий из реки. Даже болтун-завхоз задумался, бросил окурок и притоптал его ботинком.
Нарушил тишину Борис. Он привстал и потянулся:
– Ну все, ребята, пора в лагерь возвращаться…
– А
– Как выглядит? – задумался Михей. – Да как обычный старик, небольшой, морщинистый, борода седая, кепка…
Когда все разошлись, я сказал пацанам, что ненадолго отлучусь. Подкравшись к корпусу пионервожатых, осторожно заглянул в окно Лениной комнаты, но ее там не было. Я прошелся по территории лагеря, и вдруг увидел Лену на качелях, на спортплощадке. Она сидела печальная, сжимая в руке смятый конверт.
Лена увидела меня и грустно улыбнулась:
– Володя, а пойдем на речку?
– Прямо сейчас?
– Через полчаса я буду ждать тебя за старым медпунктом. Приходи…
Мне никогда не случалось купаться ночью, и я даже не ожидал, что вода в реке окажется довольно приятная и освежающая.
– Лен, а ты будешь купаться? – тихо позвал я.
Она сидела на берегу, обхватив колени.
– Вова,– тихо позвала девушка,– иди ко мне.
Я вылез из воды и подошел к ней.
– Помнишь, я тебе поцелуй обещала?
Я присел рядом, и она нежно обняла меня за шею, притянула к себе, и впилась в мои губы. Мое сердце бешено застучало, мы вместе упали на песок и долго целовались. Ее губы были сладкие, как мед. Лена гладила мягкой ладошкой мои волосы, а я осторожно приподнял ее футболку и поцеловал ее в мягкий бархатистый животик, поднимаясь все выше, к белым упругим полушариям. Лена засмеялась, а затем бережно оттолкнула меня и привстала:
– Володя… давай не будем…
Она провела пальчиком по моим губам, будто запирая их на замок:
– Пойдем, мой хороший, лучше в лагерь, – девушка привстала, накинула мне на плечи большое махровое полотенце и взяла за руку.–Пойдем-пойдем, поздно уже…
5
На следующий день, во время тихого часа, Костя и Яшка самовольно бегали купаться на речку. Кто-то из поселка увидал ребят и позвонил в лагерь. Назад их притащили Борис и суровый физрук Юра.
Перед ужином построили весь пионерлагерь. Валентин Петрович, вытирая испарину со лба, начал выступление:
– Ребята, сегодня у нас случилось страшное событие. Два пионера из первого отряда самовольно покинули расположение лагеря… Давайте не будем забывать, что мы находимся не на курорте, и прежде всего должны думать о дисциплине и порядке. Наш общий враг не дремлет и расслабляться сейчас нельзя… – Петрович расстегнул верхнюю пуговицу на сорочке. – Ребята, помните, что вы – пионеры. А у пионеров главный девиз – один за всех, и все за одного. Виновные в серьезном проступке будут строго наказаны, вместе со своим отрядом.
Весь следующий день мы работали по уборке и благоустройству территории: пололи траву, сгребали в кучу сосновые шишки и белили бордюры. Костя и Яшка, как самые провинившиеся, выкорчевывали два старых пня, возле Штаба. Суровый Петрович грозно посматривал на них в окно.
После ужина ко мне подошел Степан Мосол:
– Володя, я сваливаю домой завтра ночью, бежишь со мной?
– Нет. А чем тебе, Степка, здесь плохо?
– Ты же тоже по дому скучаешь? – удивился Мосол.
– Да нет. Привык уже здесь… поначалу только немного скучал…