Назначьте ведьме адвоката
Шрифт:
— А это мне зачем? — притормозила-таки ведьма, обернулась через плечо.
— Знаний у него хватает, но он чересчур самоуверен, — не слишком разборчиво пробулькал проверяльщик. В сторону девушки он даже не смотрел — из фонтанчика пил, видимо, жажда его одолела. — Собьёте мальчишку с панталыку и считайте, что оппонента у вас нет.
— Это что, добрый совет от старшего товарища? — процедила адвокат. — Или очередное проявление рыцарства?
— Это добрый совет, — подтвердил Тейлор, совсем неизящно утираясь рукавом мантии. — И простого спасибо будет вполне достаточно.
— Ну,
— Пожалуйста, — абсолютно серьёзно ответил инквизитор. — Кстати, сегодня в восемь жду вас в ресторане «Жареный павлин». Согласен, название дурацкое. Но кухня там неплохая, я уже оценил. Уверен, вам понравится.
— Вы… ненормальный? — наконец-то догадалась ведьма.
— Абсолютно, — согласился инспектор. — Поскольку гениальность находится вне рамок нормы, то я совершенно точно ненормальный. Не забудьте: в восемь.
— Вы всерьёз думаете, что я приду?
Кире даже не пришлось удивление изображать. Чего тут играть, когда этот псих её действительно до глубины души поразил? А ведь говорят, что в инквизиции все сотрудники проходят строжайший отбор. Какой там отбор, когда у них душевнобольные служат и даже инспектировать берутся?
— Думаю, придёте, — пакостно ухмыльнулся проверяльщик. — Шанса позлорадствовать над поверженным врагом уж точно не упустите. Ну, или выяснить, как это у вас получилось дело выиграть.
Рейсон в ответ только пальцем у виска покрутила. А что тут скажешь? Доказывать явно больному человеку, что у него с головой проблемы, абсолютно бесперспективно. Да и в зал давно пора.
Но благое дело инквизитору всё же удалось совершить — Кира совершенно успокоилась. И руки трястись перестали, и туман в голове растаял, и на виски больше не давило. А вот появившуюся здоровую злость, наверное, стоило благом считать.
***
— Начинаем заседание суда по делу новоайренского профсоюза лицензированных ведьм против регионального отделения инквизиции, — монотонно, словно зазубренную молитву читая, бубнила секретарь. — …судья первой категории господин Грокк… защитник со стороны истца… защитник со стороны ответчика… жюри присяжных…
Привычный речитатив размеренно падал каплями в приглушённый гул зала, не вызывая почти никакой реакции — рутина, она рутина и есть. Присяжные ёрзали на неудобных скамьях не столько зады пристраивая, сколько себя к ситуации, посматривали исподтишка на соседей: а ты, мол, чего тут забыл? Судья в кривовато сидящем парике без особого интереса перекладывал бумаги. Защитник от инквизиции — молодой, лощённый и зубастый, словно породистый питбуль — как принял позу смертельно скучающего эстета, так в ней и замер.
Рейсон же сосредоточенно и даже с остервенением блокнот листала. Кстати, очки она не зря нацепила, в них адвокатша выглядела старше, серьёзнее и стервознее — эдакая щучка-пикант.
— Тишина в зале! Слово даётся…
Не сказать, что присутствующие сильно шумели, но и на требование никто внимания не обратил, гул осиного роя тише не стал.
— Уважаемый суд, уважаемые присяжные…
Рутина и скука, вызывающая
— … для обоснования своей позиции я бы хотела продемонстрировать запись…
Плохо говорит, слишком тихо. Иногда это срабатывает, заставляет прислушиваться, но не в такие моменты. Сейчас её вовсе не замечают.
Картинка, оживлённая пассом адвокатши, в полумраке зала вспыхнула по-особенному ярко: цвета насыщенные, почти ядовитые. Фигуры куда объёмнее и рельефнее, чем в жизни. И звуки слишком чёткие, слишком громкие.
Тейлор закрыл глаза, растёр переносицу. Инквизитору на самом деле показалось, что у него галлюцинации начались. Глянул — да нет, не мираж. На изображении действительно женщина была: голова откинута, губа закушена, ко влажному лбу прилипла тонкая прядь волос. А между её широко разведённых ног кто-то копается. Судя по ширине плеч и спины — мужчина. «Давай, милая, ещё немного!» — и что-то такое причмокивающее, сосущее.
— Остановите запись! — тоненько вскрикнул встрепенувшийся судья.
Обалдевшая секретарша метнулась в одну сторону, в другую. Замерла, зачем-то растопырив руки, как курица крылья. Женщина на записи застонала — долго, протяжно.
— Госпожа Рейсон! — грохнул молотком Грокк — и промахнулся по подставке, по столу попав.
— Конечно, ваша честь, — невозмутимо отозвалась рыжая. — Сию минуту.
Махнула рукой, остановив картинку.
Лучше бы она этого не делала. Женщина на изображении — с полузакрытыми глазами, с судорогой на лице — выглядела удивительно неоднозначно.
— Вы издеваетесь над судом?! — рявкнул господин председатель.
— Ни за что на свете! — искренне поклялась адвокатша. — И в мыслях не было!
— Тогда что это?!
— Разрешите, я продемонстрирую конец записи? Думаю, всё сразу станет понятно, — смиренно попросила ведьма.
— Вы уверены, что… ваша демонстрация не нарушает… э-эм… закон?
— Ни в коей мере.
— Ну, хорошо, — не слишком уверенно кивнул судья.
Рейсон снова сделала пас — довольно изящный, надо заметить. Изображение «поплыло», пошло пятнами и опять обрело чёткость. Мужчина, кстати, обряженный в странную хламиду и круглую шапочку вроде поварского колпака, выпрямился, держа на руках что-то шевелящееся, окровавлено-слизистое и пищащее.
— Итак, уважаемый суд, — громко, в полный голос заявила рыжая, — эта запись не что иное, как ознакомительное пособие для медицинских училищ. На записи, как вы понимаете, обычные человеческие роды. Между прочим, показанные весьма целомудренно, без лишних подробностей. Пособие рекомендовано министерством образования для студентов старше шестнадцати лет.
— Какое это имеет отношение к делу? — спросил то ли проснувшийся, то ли от шока оправившийся защитник-инквизитор.
Тейлор поставил бы на второе, потому что щеголь не додумался даже вальяжной позы сменить. Выглядел он откровенно глупо.