Назначьте ведьме адвоката
Шрифт:
— Не волнуйся, дорогая, приду вовремя, — с типично мужским апломбом и снисходительностью пообещал Брен.
— Я лично прослежу за тем, чтобы ваш суженый не опоздал, — в очередной раз поклонился Тейлор.
Кире очень хотелось их обоих пакетами с подарками по шее огреть. Но пришлось скорчить вежливо-дружелюбную физиономию.
***
В том, что Брен вовремя не явится, Кира нисколько не сомневалась. Но задержка уже грозила перерасти из просто неприличной совсем в свинскую. До полуночи всего-то полчаса оставалось. Папа Рейсон на пару с псом маялись, бродя из угла в угол,
Дверной звонок грянул, бритвой резанув по перетянутым нервам. Ведьма переглянулась с отцом, зачем-то перехватившим свёрнутую трубкой газету, как биту. Маркиз замер, забыв лапу опустить.
— Это ещё кто? — грозно осведомился у дочери господин Рейсон, будто только она и могла быть виновата в визите незваных гостей.
Вынужденный пост, длившийся с завтрака, выдержке художника явно не на пользу пошёл.
— Понятия не имею, — пробурчала под нос Кира абсолютно честно — Брен никогда не звонил, он стучался.
И только матушка, на кухне притаившаяся, догадалась дверь открыть.
— Прошу прощения за опоздание, — прогудел в ответ… инквизитор, — не подумал, что в рождественскую ночь придётся пешком добираться. Это вам, госпожа Рейсон. Надеюсь, я их не совсем заморозил. С Рождеством!
— И вас так же, — не без ехидства ответила маменька, — проходите, что же вы?
— Благодарю за приглашение. Но вынужден отказаться, причём с искренним сожалением. Потому как уже имел честь оценить ваши кулинарные таланты, госпожа Рейсон. Но у нас с Кирой другие планы.
Отец вопросительно вздёрнул мохнатые брови. Адвокат пожала плечами, озадаченно поскребла ногтём кончик носа и вышла-таки в прихожую. Чтобы пробраться к двери ей пришлось потеснить матушку, стоявшую в обнимку с охапкой пурпурных, неправдоподобно огромных роз, в кружевную бумагу завёрнутых.
Тейлор был великолепен, да ещё и при смокинге, белевшем накрахмаленной манишкой между полами расстёгнутого пальто.
— А где Брен? — поинтересовалась Кира, оценив великолепие.
— Спит, наверное, — предположил инквизитор.
— Как это?!
— Думаю, что лёжа. Если, конечно, с кровати не свалился. Впрочем, тогда тоже лёжа.
— Что ты с ним сделал? — ахнула ведьма, начиная подозревать худшее.
— Напоил, — безмятежно отозвался инспектор. — Пойдём?
Говорят, будто перед смертью человек всю свою жизнь, в один-единственный миг ужатую, видит. Вся-то жизнь перед Рейсон, конечно, не промелькнула. Но в этот десяток секунд ступора тоже немало уместилось: и рождественский ужин, и свадебное платье, и безупречная инспекторская супруга с презрительно поджатыми губами, и беззащитный, будто у ни за что пнутого щенка, взгляд Брена. А где-то на задках унылый голос прогундосил-проныл: «Счастливы будут брачующиеся с этого мига и до гробовой доски…»
А потом Кира рванула к стенному
— Мама, я…
— Да иди уже, — проворчала госпожа Рейсон, поправляя дочери воротник. А у самой взгляд задумчивый-задумчивый, между бровями складочка. — Иди, — повторила, будто благословила, только вот голос дрогнул неуверенно.
А снаружи хорошо было — самая настоящая рождественская ночь, словно с открытки. На другом конце улицы маленький храм переливался ёлочной игрушкой, подмигивал подсвеченными изнутри витражами и из распахнутых настежь дверей свет лил, как из входа в Рай. Дома стояли торжественно-притихшие, в каждом окне тёплое свечное пламечко помаргивало. А с чёрного, по-настоящему не имеющего ни дна, ни конца неба тихо вальсировали крупные снежные хлопья.
— Спорим, ты собирался меня в ресторан пригласить.
Кира отвернулась от инквизитора, задрала голову к небу, пытаясь губами снежинку поймать.
— Ну, вообще-то, да, — хмыкнул у неё за спиной Тейлор. — Есть возражения?
— Вообще-то, есть, — ответила в тон ему. — У нас с самого начала с ними не задалось. Может, тогда и пробовать не стоит?
— Но тогда…
У озадаченного инспектора физиономия была замечательная: бровки эдак домиком, будто хмуриться начал, да потом позабыл, как это делается. При том взгляд исподлобья, настороженный. Губы сжаты плотно — прямо с места и в бой.
Ответить Кира не успела. В храме негромко, приглушённо, но торжественно и как-то светло колокол забил. Хор гимна звучал тоже глухо, слов не разобрать. И мягко, почти по-колыбельному. А свет — и из раскрытых дверей, и свечей в окнах домов, и уличных фонарей — будто дрогнул, став ярче.
— С Рождеством. — Кира обернулась к инквизитору. — Чего тебе пожелать-то?
— С Рождеством, — отозвался Тейлор, помолчал, будто колебался. — Не так я хотел это сделать, но чего уж теперь. С праздником.
Рыжий вынул руку из кармана, протянул коробочку — простую, даже бантом не украшенную. А внутри, на подушечке чёрного бархата кулон лежал: тёмно-синий камень, огранённый в форме капли, в венчики крошечных… Стекляшек? Бриллиантов?
— Так ты для меня покупал?
— Нет, для себя, — буркнул недовольно. — Люблю, знаешь, кулончики. К парадной мантии они особенно подходят.
— И этот камень…
— Сапфир, — пояснил инспектор, совершенно не правильно поняв причину заминки.
— И этот сапфир, — поправилась Кира, гладя пальцем холодные грани, — напомнил тебе цвет моих глаз?
— Может, мне изысканности и не хватает, — совсем уж хмуро выдавил рыжий, — но не настолько я пошляк. Глаза у тебя серые, Кир. Иногда в зелень отдают, бывает в желтизну. Мне просто показалось, что кулон тебе понравится, вот и всё.
Рейсон кивнула, соглашаясь.
— Пойдём! — приказала решительно.
— Куда?
— К тебе. Рождество праздновать.
Что не говори, любил господин инквизитор хорошо выдержанные паузы.
— Ты уверена? — спросил, наконец.
— Может, ты и не пошляк, Тейлор, но совершенно точно дурак, — заверила его ведьма, улыбаясь невесть чему. — И на героя девичьих грёз не тянешь абсолютно.