Не беси меня!
Шрифт:
– Алле, Игнатьева! Ты там уснула, что ли?
– Осточертело! Задолбало меня это все! Неужели не понимаешь, как ты меня достал? Почему я должна радостно с тобой разговаривать?! - Взорвалась. Накопленное за долгие дни напряжение вылилось во что-то, похожее на истерику.
– Когда ты меня в покое-то оставишь, Хмель? Не наигрался еще, мало?
– Заметь, я тебя не трогал все это время. Но Артемов, к сожалению, вынудил…
– Да пошел ты в задницу, вместе со своим Артемовым! Можете вместе с ним и выступать, а мне уже все это надоело!
Я
Схватила телефон, сумочку и почесала к выходу.
– Игнатьева, ты куда? Ошалела, что ли?
– вслед неслись удивленные возгласы Хмеля, но мне уже было пофигу.
По вечерам работал только один лифт, остальные в целях экономии отключались. В него-то я и успела вскочить, нажать кнопку и увидеть сквозь закрывающуюся дверь злую физиономию Хмелевского.
Просторный холл, турникет, вращающаяся дверь на выходе - и упоительно свежий воздух свободы. Кажется, только сейчас я смогла вдохнуть полной грудью. До этого и не дышала вовсе.
Ни одной машины такси у входа не было. Не то, что в разгар рабочего дня, когда они здесь толпятся целыми стаями. Но это разве проблема? Вздохнула поглубже и пошагала восвояси. Привыкать мне, что ли, пешком до общаги ходить? Тем более, еще был шанс успеть на последнюю маршрутку в нашу сторону.
– Надька, да что за хрень, вообще происходит?!
– прилетело мне в спину знакомым голосом.
– Что за детский сад?
А потом меня схватили сзади за руки, развернули, так резко, что был велик шанс упасть. На шпильках-то - как нефиг делать!
Потрясающие ощущения: упасть в объятия тому, кого и видеть не хотелось бы! Но пришлось вцепиться в рубашку Хмеля, чтобы удержаться на ногах. Проехать по асфальту на коленях мне, отчего-то, даже сейчас не улыбалось.
А он и рад стараться: обеими руками за талию схватил, держал, будто вазу хрустальную, в глаза мне глядя. Ждал, наверное, что в благодарностях начну рассыпаться.
– Что за дрянная привычка - вечно меня одергивать и хватать? Хотел, чтобы я упала?
– проверила, что стою на ногах устойчиво, начала потихоньку отлепляться от Хмеля.
– Я хотел с тобой договорить. А ты неслась, как будто шальная. А если бы под машину угодила?
– Господи… Влад… Ну, сколько можно притворяться заботливым? Ну, не верю я тебе. Не. Ве-рю! Читай по губам, если плохо слышишь.
– Странное ощущение: стоять по стойке «смирно», старательно отслеживая, чтобы ни один палец не касался парня, в то время, когда он продолжает обнимать тебя.
– И убери, пожалуйста, руки. Я не упаду.
– Не убежишь, если отпущу?
– Какой мне смысл от тебя бегать? Ты в ботинках, а я - на каблуках. Только ноги переломаю.
– Констатировала факт, не больше.
–
– Руки он убрал, наконец-то.
– Что хочешь. Мне уже без разницы. Только постарайся сделать так, чтобы мы по минимуму пересекались.
– За что ты так меня ненавидишь, Игнатьева? Ведь это не я тебе изменил с подругой. И не я оставил все, как есть. Даже не пытаясь ничего исправить. Я просто открыл тебе глаза на людей, которые тебя окружают. Могла бы и спасибо сказать.
– Но ведь ты спровоцировал Зацепина? Разве не так? Зачем растрепал, что мы целовались в офисе?
– Да. Спровоцировал.
– Он так спокойно и уверенно ответил, будто вопрос был о чем-то нейтральном и постороннем. Например, вставало ли утром солнце…
– Ну, молодец. Браво, Хмелевский! Разыграл все, как по нотам! Ты у нас теперь - главный Бармалей, а мы - марионетки!
– Надь, я просто убрал из твоей жизни неправильного человека!
– А тебя просили об этом, Хмель?
– Нет. Но это же я подтолкнул к тебе Зацепина когда-то. Надо было и обратно убрать…
– По-моему, ты сейчас издеваешься…
– Немножко есть… - Уголки его губ тронуло подобие улыбки. Правда, глаза серьезными оставались.
– Пошел ты к черту, Хмель! И даже не думай больше ни о чем со мной разговаривать!
Я развернулась и ушла. На этот раз меня уже никто не останавливал.
Следующим утром на мой почтовый ящик прилетел текст доклада, разбитый на «роли», с уже готовым содержанием. Чуть позже на своем столе я обнаружила распечатку отчета, уже оформленного и сшитого по всем правилам.
Пожав плечами, решила, что сопротивляться не буду. Споров и так уже было достаточно. На всякий случай, выучила текст и цифры полностью. Чтобы не облажаться, если кто-то из нас запутается. Ссоры - ссорами, а закрыть год хотелось нормально. Должно же было хоть что-то в моей жизни быть достойным.
Защита шла на удивление спокойно: ни я, ни Хмель ни разу не запнулись, в цифрах и понятиях не путались, на вопросы отвечали, вроде бы, без косяков. У меня слегка дрожал голос и коленки, как и всегда перед большой аудиторией, но это в целом не мешало.
Все, казалось бы, можно выдохнуть: комиссия довольно покивала головой, поцокала языками, даже Артемов, кажется, не собирался нас убивать.
– В завершение хотелось бы отметить важную часть проделанной работы… - чуть не подпрыгнула, снова услышав голос Хмеля.
– Ну-ка, ну-ка, что там у вас такое?
– председатель комиссии, кажется, тоже удивился. Вообще-то, нам уже показали, что пора освободить место. А тут - на тебе, студенты снова вещают.
– Перед нами была поставлена задача освоить навыки сотрудничества в условиях, приближенных к реальным. Задача выполнена: практическая работа проводилась в состоянии глубокой личной неприязни и недовольства участниками друг другом. Приближение к реальным условиям было максимальным.