Не бесите боевых грифонов, или любовь на краю света
Шрифт:
– Уля, – обратился он к ней, склонив голову.
– Да, господин Ллонк, – не поднимая глаз, прошептала девчонка, съёжившись под полным любви взглядом.
– Ты торговала лечебными травами на площади перед бывшей аптекой твоих родителей.
– У нас хлеба не было, Ришка без молока третий день, – по щекам в два ручья побежали слёзы.
– Да что ж ты не пришла-то ко мне, дурёха, – всплеснула руками женщина.
– Все слышали? Это признание! Торговала травами без разрешения!
– А ты, кровопивец, следил за ней,
– У неё не просто травы, – продолжал мужчина, словно ничего не слышал, – а магические, заговорённые. Это нарушение закона королевства! Если каждый будет травами торговать, да без лицензии, без разрешения? Просто врун или, того хуже, маг-недоучка …
Я слушала, отмечая, что жители, кидая на девчонку сочувствующие взгляды, тем не менее, стараются не вмешиваться. Оно и понятно: кому хочется портить отношения? Ведь лекарь в таком вот забытом небом городке – единственная надежда на спасение от хвори.
Если и появился сегодня утром в моей душе свет, как утверждает Колокольчик, то теперь всё, погас. Я смотрела на девчонку, на солдат и людей, собравшихся вокруг… Смотрела, вспоминая себя.
Это сейчас я графиня, эмиссар короля и вообще… Личность, уважаемая обществом. Так случилось. Повезло! А два года назад, такой же вот девчонкой бегала по лесу, сотрудничая с контрабандистами и рискуя угодить на каторгу. И угодила бы, поймай меня солдаты, ибо закон един для всех. Нет разрешения на деятельность с грозным боевым грифоном, красующимся на алом сургуче – нет права заработать на пропитание. Иначе в первый раз штраф. Или исправительные работы, если денег нет.
Поэтому я весь этот год, скитаясь по королевству, как графиня Вержи, встречаясь с подобным, чем могла, помогала. Чаще всего просто выкупала талантливых людей, в основном молодых, еще не смирившихся или не попавшихся, и пристраивала их учиться. Или занимала им деньги на разрешение, все равно за бумагами переправляя в столицу, потому что в разных захолустьях творилось такое, что порой было жутко.
– Ваше Сиятельство… – обратился ко мне солдат.
– Штраф, – не дожидаясь того, что он хотел сказать, решительно постановила я. – Девчонка же до этого случая закона не нарушала?
Соскочила с грифона, подошла к Уле и взяла её за руку.
– У неё всё равно нет денег, и жить не на что. Заниматься лечением нельзя. Умрёт дитя с голоду зимой! Пусть продаст аптеку мне, – зачастил мужчина с полными вселенской любви голубыми глазами, радужка которых враз потускнела и стала мутной, как у выброшенной на сушу рыбёшки. – А я возьму их с сестрой к себе в дом, пусть живут, отчего же не помочь сироткам?
«Испугался? Добыча уходит? – подумала я. – Деньги на штраф поделят с мэром, наверняка всё уже оговорено. Девчонку – бесплатной прислугой на веки вечные. Если прислугой… Это ты хорошо придумал, господин Ллонк, но… Нет».
– Думаю, мы поступим по-другому, – радостно улыбнулась я господину
– Как, моя госпожа? – мрачно спросил аптекарь, явно предчувствуя неладное.
– Я возьму аптеку и дом в аренду. Пока на зиму – там посмотрим. Девочка будет отправлена учиться. С этого года решением его величества сиротам, успешно прошедшим испытания, предоставляется стипендия. Посмотрим, что можно сделать.
Толпа отреагировала на моё предложение сдержанным, но одобрительным гулом. «Может, и не мерзкий городишко, – подумала я, похлопывая роющего лапами землю грифона по шее: Колокольчика это всегда успокаивало. – Люди здесь, кажется, добрые…» Женщина, заступавшаяся за Улю, широко улыбнулась, очертив ладонями круг во славу Спасительницы, так милосердную призывают в помощь. Единственным недовольным оказался аптекарь:
– Что?! Да я… Да вы… Вы вообще какое имеете право? Я уважаемый житель Биргенгема…
Грифон насмешливо фыркнул. «Вот мы и узнали, куда нас занесло», – мысленно сказала я другу. На карте, если мне не изменяет память, и впрямь было нечто похожее. Значилось это великолепие как столица Приграничья. «Ты слышишь, Колокольчик? Мы в столице! Так что ваше фырканье, господин королевский грифон, не совсем уместно».
– Довольно, – перебила я мужчину и перевела взгляд на солдат. – Любезные, а пойдёмте к начальству.
– Что? – выпалил молодой.
– Начальство. Есть такое? Кто у вас тут разрешения выдаёт, документами заведует?
– К градоначальнику?
«Спасительница! Даже не к мэру, – подумала я. – Действительно, столица. Какой пафос! Колокольчик, беру свои слова обратно… Фыркай!»
Наша процессия во главе с солдатами и грозным боевым грифоном торжественно двинулась к ратуше, но стоило нам выйти на площадь, как с небес послышался клич:
– Грифоны и король! – отчаянно знакомым голосом…
Через мгновение ещё один. Звук вышвыривает в прошлое, заставляя судорожно хватать ртом воздух.
– Ролан и лев!
Прошлое. Как удар.
Я и мальчишка с лазоревым взглядом тащим раненого, что не выпускает меч из рук, намертво вцепившись в оружие. Задыхаясь ползком преодолеваем последний подъём и падаем замертво на камни пещеры, роняя драгоценную ношу. Найдёныш, тяжело дыша, словно рыба, выброшенная на берег, помогает мне снять короб. В ответ протягиваю мальчишке флягу с водой.
– Только глоток, – хриплю, почти теряя сознание.
Он кивает, жадно делая огромный глоток: столько, сколько смог, и ещё чуть-чуть, помогая ладонью, чтобы ни одна капля живительной влаги не пролилась. Смотрит туда, где синеет небо и валится на спину.
Я полощу рот. Разворачиваюсь к раненому. Удар мечом разодрал бок – чудо, что он не истёк кровью.
– Остановил, – поясняет парень. – Смог, – яркие глаза блеснули неподдельной гордостью, растрескавшиеся уголки губ чуть дрогнули, и откуда только силы взялись улыбнуться?