Не бойся глубины
Шрифт:
Анна Григорьевна сунула злополучную карту в карман фартука. «А ведь странно, – подумала она. – Откуда взялась карта? Я ее не клала, Лиза тем более…»
Ничего вразумительного Анне Григорьевне на ум не приходило. Нужно идти к Динаре. Только ясновидящая сможет разобраться во всей этой путанице…
Князев был на седьмом небе от счастья, проведя с госпожой Левитиной восхитительный вечер в «Парадизе». Виталий Андреевич хорошо танцевал и ценил тот же талант в Анне Наумовне.
В «Парадизе» играли отличные музыканты. У них в репертуаре
Князев пригласил Анну на танго. Они уже немного выпили, и легкое опьянение придавало полумраку и звукам саксофона особое очарование. Анна отлично чувствовала ритм и точно улавливала намерения партнера. Танцующих было мало, и на Князева с Анной обращали внимание. Они выделялись редкой статью и угадывавшимся в них внутренним достоинством. Виталий Андреевич прижимал к себе теплое, гибкое тело Анны, ощущая аромат ее духов и биение ее сердца.
«Никогда ничего подобного я не испытывал с Элей! – внезапно подумал он. – Существует все-таки тайная сила, притягивающая одного человека к другому. Но сила эта слепа, ибо не гарантирует взаимности».
Когда они вернулись за свой столик, Князев сказал задумчиво:
– Мне кажется, я узнал сегодня кое-что о себе впервые…
– Правда? И что же?
– Я осознал одну вещь, – медленно произнес он. – Оказывается, можно получать удовольствие от жизни, не привязываясь к будущему. Просто переживать настоящее со всей страстью, на которую способно сердце. Ни на что не рассчитывать, ничего не откладывать на потом. Все, что тебе дают, бери сейчас!
– Разве раньше ты жил не так? – удивилась Анна.
– Совсем не так, – вздохнул Виталий Андреевич. – Я жил для мифического будущего, которое даже толком представить себе не мог. А настоящее утекало от меня, неуловимое и прекрасное, как цветение весеннего сада… Я думал о плодах, которые еще не завязались, о том, как я стану собирать их, что буду с ними делать. А в это время ветер и дождь сбивали на землю нежные розовые цветы, чья мимолетная красота исчезла, так и не коснувшись меня… В каждом мгновении есть неповторимость, достойная бессмертия! Я это понял только сейчас, когда танцевал с тобой…
– Не замечала в тебе лирических настроений, – улыбнулась Анна. – Тем более склонности к поэтическим сравнениям.
– Ты сделала меня таким. Твоя душа – это сады, в которых я заблудился…
– Жалеешь об этом?
– Нет. Я хочу остаться в них… навсегда.
Когда они ехали домой, Анна задремала в машине. Ей снился шум олив и плеск прибоя…
Фионика стояла на галерее и напряженно всматривалась в море. Не появился ли в сверкающей синеве корабль с полосатым парусом? Ветер рвал виноградные листья и носил их по вымощенному камнем двору. Пахло дубовыми ветками, из которых служанки сделали гирлянды и развесили их повсюду в честь победителя…
Славный Лаэрт возвратился из военного похода, о чем сообщало письмо, присланное им с торговым судном из Аравии.
Фионика
К гетерам Лаэрта привел друг, богатый торговец кожами, толстый и добродушный. Он привозил женщинам щедрые подарки и души не чаял в Гликере. Гетеры любили его за веселый нрав, шутки и незлобивость.
– Это мой друг, – представил Лаэрта торговец. – Он настоящий герой, который заслуживает приятного отдыха после тяжких битв!
Военачальник молча склонил голову, увенчанную золотым шлемом, и приложил руку к сердцу жестом, полным достоинства.
– Индюк! – незаметно шепнула Гликера на ушко старшей подруге.
Фионика любезно улыбнулась и пригласила мужчин в дом. За столом она присматривалась к Лаэрту, стараясь вызвать его на откровенность, но воин отделывался общими фразами и избегал разговора, предоставляя инициативу торговцу.
Служанки принесли свежий, только что собранный виноград, черепаховый суп, жареную утку, фаршированную оливками и яблоками, пшеничные хлебцы и мед. Вино из красивой амфоры с изображением Артемиды, стреляющей в бегущую лань, наливали в серебряные чаши. Все, кроме Лаэрта, разбавляли его водой.
– Вино, как и кровь, не должно быть чрезмерно жидким, – усмехнулся он. – Это их портит.
После трапезы гости ушли, а гетеры отправились спать. Фионика не смогла сомкнуть глаз до самого утра. Она вспоминала Федру, не в силах сдержать слез. Лаэрт чем-то походил на Артиса. Возможно, потому он и привлек внимание Фионики. Федра была для нее матерью, сестрой и подругой и оставила неизгладимый след в ее душе. Сходство Артиса, возлюбленного Федры, с Лаэртом решило судьбу последнего. Предостережения Федры не возымели действия!
«Мужчина-воин горяч, словно клинок в разгар боя, – говорила Федра. – Но у него есть один серьезный недостаток. Он – вечный заложник смерти. Если ты позволишь себе привязаться к нему, он разобьет тебе сердце…»
Бессонная ночь сменилась беспокойным утром. Фионика не находила себе места – она то в забытьи смотрела на море, то ходила по комнатам из угла в угол. Гликера не могла понять, что происходит с подругой.
– Тебе понравился Лаэрт? – наконец догадалась она. – Не может быть! Я глазам своим не верю – Фионика страдает по угрюмому военачальнику! Не ты ли говорила, что нет мужчины, способного увлечь тебя?