Не брак, а так
Шрифт:
— Герман… наверное, не сейчас, — пробормотала она. — Давай… завтра…
Из глубины комнаты донесся шум и, кажется… громкий голос тестя. Но слов Герман разобрать не мог. Мать Алисы нервно дернула головой назад, и Литвинов заметил у нее багровую полосу чуть ниже ключицы, а верх халата был… порван.
Не слишком отдавая себе отчет в своих действиях, Герман шагнул вперед и отодвинул в сторону тещу. На полу сразу заметил сумку Алисы, а потом в квартире раздался громкий и явно нетрезвый рев прокурора:
— С этим сосунком
На пол что-то упало с тихим женским стоном.
Герман рванул на звук, не обращая внимания на всхлипы тещи за спиной. В висках бешено застучала кровь, он сразу понял, но все еще не верил, что такое возможно.
— От хорошей жены мужик никогда гулять не будет!
Герман рывком открыл дверь и… увидел, как прокурор Климов ударил ногой в живот корчившуюся на полу Алису.
Перед глазами вспыхнула красная пелена, Герман не думая, что делает, одним ударом отправил тестя в нокаут.
Глава 26
Герман
На удивление рука не болела, хотя приложил Герман прокурора капитально. Тот даже подняться не мог, но уже материл во всю зятя.
— Щенок! Ты на кого руку поднял, пацан?! Да я тебя засажу, подохнешь на зоне!
В комнату протиснулась теща, охнула.
— Полицию вызывайте! — выдохнул Литвинов. — И “скорую”!
Та в ответ испуганно замотала головой.
— Нет… не надо, мы сами… Федя! Что же ты… Алиса…
Она беспомощно смотрела на своих дочь и мужа, прижав руки к груди, а потом вжалась в дверь, когда Климов начал орать.
— Пошли все на…! — выматерился прокурор с трудом поднимаясь с пола, но снова упал. У Германа внутри ничего не шелохнулось. Он совершенно отчетливо понимал, что ни капли не боится этого человека, который только что избивал свою лежащую на полу дочь. И по хрену, что прокурор сделает с ним.
— Ты как? — хрипло спросил он у Алисы.
Но она, казалось, его не слышала, молча переводила взгляд с Германа на отца, который все никак не мог подняться. Она сидела на полу как застывшее изваяние. Герман испугался, что она не в себе. Протянул было к ней руку, но она отчаянно замотала головой.
— Сучонок…, — прокурор все-таки встал, покачиваясь перед Германом. — Посажу, тварь. Ты мне за дочь ответишь! Это она из-за тебя такая.
Язык у Климова заплетался, но Герман отлично понял, что тот сказал. Он даже рот приоткрыл от удивления, но пришлось быстро реагировать, потому что прокурор с неожиданной для его невменяемого состояния резвостью, ударил Литвинова ногой. И тут же рухнул на диван, куда его с силой толкнул зять.
Германа трясло. Он словно попал в сумасшедший дом, где не было ни одного нормального человека. Решение пришло само, да и не могло быть ничего другого.
— Пойдем отсюда! — Он протянул руку Алисе и не дожидаясь ее реакции сам поднял девушку на ноги. Ее начала бить мелкая дрожь, она стояла, крепко обняв
— Тври… п-псажу всех… суки! — донеслось с дивана.
— Уходите! — сиплым голосом прошептала теща. На ней лица не было, она прятала опухшие глаза от Германа. — Пожалуйста, езжайте к себе домой, я тут сама… ничего… он утром проспится, ничего не вспомнит.
— Не вспомнит? — закашлялся Герман. — Так я напомню! Алиса, поехали в больницу!
Он попытался внимательно осмотреть жену, но та шарахнулась от него в сторону, закрылась от него.
— Н-нет, не п-поеду… я… я в п-порядке.
А сама задыхалась от рыданий.
Герман никогда не интересовался домашним насилием, никогда с ним не сталкивался, вообще считал, что такое возможно только у нищих алкашей, которые глотку перегрызут друг другу за бутылку. Но то, что он увидел в квартире прокурора, одного из самых значимых и уважаемых людей этого города не укладывалось в привычную картину мира.
И в то же время, прояснило абсолютно все, что до этого не понимал Герман. Все встало на свои места.
— Пойдем отсюда! — холодно приказал он. — Алиса, мы уходим. Вы тоже, — кивнул он теще, но та снова замотала головой.
— Нет, если он проснется и меня не будет, это только хуже. Герман, ты пойми, он такой не всегда… он выпил… а ему пить не нужно…
Она еще что-то запиналась, но Герман, уже вывел дрожащую Алису в коридор. На удивление, она не сопротивлялась, а может, не понимала до сих пор. Ее трясло, губы подрагивали, она смотрела в одну точку и, казалось, не слышала ни мужа, ни мать.
Из комнаты донесся пьяный мат, Алиса словно проснулась, дернулась и широко раскрыла глаза.
— Уходите! — уже более уверенно произнесла теща. — Алиса, родная, я завтра тебе позвоню. Все будет хорошо…
Она неловко улыбнулась, а потом кивнула зятю на сумку дочери.
— Мам, я… я не оставлю тебя с ним! — зарыдала Алиса и потянулась к маме. — Не надо…
— Идите, идите! — нахмурилась теща и подтолкнула дочь с зятем к двери. — Завтра… все завтра…
К счастью, Алиса не стала спорить, она все еще была в заторможенном состоянии. Герман бегло оглядел ее и не заметил на ее лице никаких следов избиения. Хотел, конечно, посмотреть под футболкой, но чувствовал, что она не даст к себе сейчас прикоснуться.
— Едем в больницу, — не глядя на жену сказал Герман, газуя прямо во дворе.
И вот тут у Алисы началась настоящая истерика. Она кричала, обливаясь слезами, пыталась отстегнуть ремень безопасности, даже порывалась открыть на ходу дверь машины.
— Все! Все! Я понял! — пришлось закричать Литвинову. — Понял! Туда не поедем. Едем домой.
— Нет! Не надо, — Герман с трудом разбирал ее рыдания. — Не хочу…
— А куда ты хочешь? — подавляя в себе внутреннее раздражение, спросил Литвинов. — Предкам я тебя не верну.