Не брак, а так
Шрифт:
Алиса глядела на него как напуганный зверек — настороженно и недоверчиво. Герман не смог выдержать ее взгляд, отвернулся.
— Я тебе обещаю, он тебя больше не тронет, — тихо произнес Герман. Он почему-то был уверен, что так и будет, хотя и не представлял, как можно выполнить это обещание.
— Он… он никогда так меня не бил раньше… н-ногой, — словно извиняясь прошептала Алиса, слезы все еще текли по лицу, но говорила она уже вполне внятно. — Я… я не знаю, почему он… он такой сегодня был…
— Ты что, его
Он с трудом удержался, но через несколько секунд выплеснул все свое напряжение и злость на отца, который как раз ему и позвонил.
— …он бил ее, пап! Бухой! Невменяемый! Бил Алису ногами! Его надо посадить! Сгноить к чертовой матери! Чтобы он больше к ней никогда не подошел! Да плевать, что он прокурор! Похер! Он должен ответить!
Кричал во весь голос, не давая отцу вставить и слова. Замолчал лишь, когда увидел, как Алиса, вжавшись в кресло, зажмурилась и прижала ладони к ушам.
Глава 27
Герман
Дорога до коттеджного поселка, где жили Литвиновы, была почти свободной, но Герман старался ехать медленно, чтобы еще больше не пугать Алису.
Уже подъезжая к дому, Герман предпринял последнюю попытку.
— У нас есть семейный врач, он никому ничего не скажет.
— Нет! — дернулась Алиса. — Нет!
Этого было достаточно, чтобы Литвинов отступил.
В их коттедже горел свет, явно там были родители Германа, которым он без купюр все рассказал по телефону. Алиса, завидев тени в окнах, сразу же напряглась.
— Я не пойду туда! — Она схватилась за дверную ручку, как в спасательный круг. — Кто там?
— Мать с отцом, не бойся. Они… переживают за тебя. Не волнуйся!
Скажи Герману еще сутки назад, что он способен так искренне разговаривать со своей нелюбимой женой, он бы ухмыльнулся.
— Не пойду! — Алиса упрямо замотала головой. — Не хочу их видеть. Не могу.
Герман вздохнул и набрал отцу. Сам вышел из машины и дождался, когда родители окажутся на улице. Ночные фонари хорошо освещали территорию коттеджа.
— Ну как она? Я звонила Тане, она ничего не сказала, только что все нормально, — Мать обеспокоенно пыталась заглянуть через лобовое стекло, но Герман, опасаясь новой вспышки истерики Алисы, попросил родителей уйти.
— Не могу поверить, что он правда ее избивал ногами! — причитала мать, а отец стоял рядом мрачнее тучи. — Что там за семья такая?! Аркаша, с кем мы породнились?
— У всех свои скелеты. Не драматизируй! — пробурчал тот, сканируя сына недобрым взглядом. — Сильно ему навалял?
— Недостаточно! Не бойся, не покалечил! Но завтра меня на своих проводах он может не ждать!
— Я там оставила в гостинной аптечку… если понадобится, — сглотнула мать Германа. — Нет, какой кошмар, а? Родную дочь…
Когда они скрылись
— У тебя где-то болит что? — неловко спросил Герман. Сейчас оставшись наедине в большом доме, он чувствовал, что дистанция между ним и женой стала совсем крошечной. И ему было некомфортно.
Алиса словно поняла это, отстранилась и покачала головой.
— Ничего особо не болит. Только голова немного… а остальное… папа всегда бьет так, чтобы не оставалось следов.
Сказано это было настолько обыденно, что Герман невольно сглотнул. А Алиса, больше не говоря ни слова пошла в свою спальню.
Проще всего, да и правильнее ему было пойти к себе и попытаться успокоиться. Но во-первых, он кое-что для себя не прояснил, во-вторых, все-таки чувствовал некоторую вину за случившееся с Алисой. Если б не его отношения с Яной, может, и не было б ничего. Хотя… вот это “хотя” тоже надо было выяснить. Раз уж вляпался в такое дерьмо по самое “не хочу”.
Герман постучал в дверь спальни Алисы, но она ему не ответила. Осторожно открыл дверь, но жены в комнате не оказалось, зато из ванной донесся шум воды.
Когда через несколько минут Алиса вышла из ванной, Герман сидел на ее кровати.
— Ты что здесь делаешь? — Стоя в пижаме Алиса переминалась с ноги на ногу. Выглядела она очень настороженно.
Герман не раз видел этот взгляд. Но считал, что она так смотрит, потому что просто забитая неуверенная в себе овца. А теперь понял — она его боится. По-настоящему. Эта догадка покоробила Германа. Да за кого она его принимает?!
— Хочу удостовериться, что с тобой правда все в порядке. Странно, если и правда не будет синяков. Я же видел…
Алиса вздрогнула. Осторожно подошла к мужу и села на кровать как можно дальше от него. Спрятала руки на груди и только потом ответила.
— Он… только когда пьяный так себя ведет. В смысле… бьет нас всех. На трезвую голову очень редко. Ему нельзя вообще пить…
Герман сказал бы, что еще нельзя прокурору Климову, но промолчал. Главное было не спугнуть Алису.
— И давно?
Она неопределенно пожала плечами, нахмурила лоб:
— Иногда чаще, иногда реже… Мне было лет пять, я чего-то капризничала, мы стояли в коридоре втроем. Я, папа и мама. И папа так разозлился, что ударил меня по губам своим ботинком. Я навсегда запомнила это чувство — как мгновенно онемели губы, а потом они будто зазвенели в ушах.
— Охренеть! — не выдержал Литвинов.
Алиса недоуменно поглядела на него:
— А тебя, что, в детстве никогда не били? Вообще?!
Герман молча помотал головой. Встав с кровати, он налил из графина воды и всучил Алисе стакан вместе с таблетками.