Не брак, а так
Шрифт:
— Однажды вот такая же примерно трусливая мразь как твой папаша избил Яну в ночном клубе. Мне срок светил, потому что я его покалечил. Меня отмазал батя твой. Как-то так…
Алиса слушала с приоткрытым ртом.
— Я не знала.
— Он сказал, ты расстроишься сильно, если меня закроют, — Герман не стал обратно садиться на кровать. Устало опустился рядом на пол, оперевшись спиной на стену. — Что, правда, так сильно влюбилась в меня?
Алиса трогательно вспыхнула, покраснела, но отрицать не стала. Кивнула.
— Ты… ты был целой вселенной для меня.
— С 27-ой школой, — поправил Герман, немного ошалев от таких воспоминаний.
— Нет, с 27-ой была другая игра, они сами в аут последний мяч запулили, — нетерпеливо перебила Алиса. — Ты тогда еще очень коротко подстригся, совсем ежик на голове был, но тебе шло. Тебе всегда все шло.
Герман уже и забыл обо всем этом. Многое из его школьных лет уже стерлось из памяти, он не всех одноклассников смог бы назвать по именам, а она помнила такие мелочи.
Каждый день он проходил мимо нее и не замечал. А Сабуров заметил. И здесь он оказался лучше Германа.
Конечно, ничего бы не изменилось, знай Литвинов о чувствах странной стеснительной девочки-подростка. Скорее всего, они с Ольховской еще бы и потроллили Алису. Ему и сейчас не нужны были ее чувства, но что-то неприятно скребло душу. Что-то, что уже не исправишь, не вернешь…
— А я оказался вовсе не принцем на белом коне, да? — усмехнулся Герман, закинув вверх голову. — Разочарована?
Алиса горестно вздохнула, будто виновата перед ним.
— Ясно, — протянул Литвинов, стараясь не показывать, что правда его задела. — Значит, все? Не любишь меня больше?
Он почему-то хотел, чтобы она снова смутилась, покраснела, отвела взгляд. Промолчала. Но Алиса ответила.
— Нет. Больше нет. Но так ведь лучше для всех, верно?
Герман кивнул, чувствуя как досада разливается по телу. Но ведь он сам этого хотел. И все сделал для того, чтобы это случилось.
— Верно!
— Но мне было очень больно, когда я увидела сегодня Яну в твоей квартире. Наверное, это была последняя капля…
— Извини! — вырвалось у Литвинова, хотя он и не собирался просить прощения. — Прости… Надо было самому сказать! Не нужно было приводить Янку в нашу брачную ночь. Я… повел себя как свинья. Решил, ты так быстрее поймешь, что тебе со мной ничего не светит!
— Я поняла, — грустно улыбнулась Алиса. Она больше не плакала. — Я тогда увидела тебя настоящего… жалко, что не знала тебя таким раньше.
А вот это было уже обидно.
— Ты… когда… когда ты толкнул меня… там, в номере, и я упала, испугалась, что ты изобьешь меня как папа. Он часто на маму руку поднимает, не так как сегодня, но…
— Что?! — Герман возмущенно вскочил с пола. — Я тебя не трогал! Я не твой
Литвинов завелся с пол-оборота. Да как она смеет его сравнивать с прокурором! Он вообще не помнил в деталях, что именно говорил и делал. Но не бил точно! Но может и толкнул. Так сильно ее ненавидел!
Алиса не настаивала на своем, сидела на кровати, опустив голову, уткнувшись взглядом в покрывало.
Если бы она спорила, Герману было бы легче. Но на него никто не нападал.
Она не покупала себе игрушку по имени Герман Литвинов. Она и игрушкой его не считала…
А он вел он себя с ней безобразно. Конечно, она его боялась. Может, и не бил ее, но унижал постоянно, смеялся над ней, демонстративно игнорировал…
В отличие от прокурора, который, как выяснилось, ничего не помнил, протрезвев, Герман врать самому себе не стал. Алиса была права.
— Я не твой отец, — уже спокойнее и тише произнес Литвинов. — Никогда тебя не ударю. И… Ладно, поздно уже. Тебе надо спать. Утром поговорим. Как вообще жить дальше.
Алиса собиралась ответить, но удержалась, попросила выключить свет и закрыть дверь.
Герман молча кивнул. Телефон его стоял на беззвучном режиме. Зайдя в свою комнату, он не стал ни читать сообщения Яны, ни перезванивать.
“Я не приеду”
И выключил мобильный.
Глава 29
Едва в тишине дома хлопнула дверь гостевой спальни, Алиса открыла глаза и осторожно, стараясь не шуметь, выскользнула из кровати. Спать она не хотела, успокоительное, которое ей дал выпить Герман, не действовало.
Когда днем она убегала из этого дома, Алиса верила, что больше сюда не вернется, но оказалось здесь для нее самое безопасное место. По крайней мере на одну ночь. А что дальше?
Она была благодарна Герману за то, что он остановил папу и привез ее сюда. Не ожидала от него такого, если уж на то пошло. Может, не такой и плохой человек Литвинов, как Алиса о нем думала.
Но мысли о муже ее сейчас не занимали. С Германом все закончилось. Она сказала ему правду: любви, той восторженной, идеализирующей и романтичной Алиса к Литвинову больше не испытывала. В душе остались лишь печаль и горечь разочарования. Но они не шли ни в какое сравнение с тем, что она сейчас чувствовала к папе.
Впервые Алиса увидела, что ее отцу могут дать отпор. Его ведь никто и никогда не мог остановить.
А ведь папа просто человек, всего лишь человек. Не бог, не хозяин ее жизни. Его тоже можно побить. Нет, драться с отцом Алиса никогда бы не осмелилась, но что-то внутри нее сегодня сломалось, когда он ударил ее ногой.
Алиса безучастно смотрела на Луну на безоблачном небе, и мечтала о том, чтобы этого дня никогда не было в ее жизни.
Но ведь она как-то выжила после ужасной брачной ночи, которую ей устроил Литвинов. И ничего, даже как-то приспособилась жить. И сейчас тоже получится. Только папы в ее жизни больше не будет. От этой мысли стало нестерпимо больно, намного хуже, чем когда он ударил ее ногой, когда обзывал и оскорблял ее.