Не брак, а так
Шрифт:
Она снова зарыдала. Свекр нежно гладил ее по голове, ласково шептал что-то. Алиса впервые подумала о том, что эти двое очень сильно любят друг друга. Такие нежности она, например, не видела между своими родителями.
— Но ведь… Люди годами лежат в коме и потом…
— Это единичные случаи, исключения, которые лишь подтверждают правило, — пожал плечами Аркадий Львович. Было видно, что он начал уставать от этого разговора.
А вот Софья Андреевна снова вскинулась.
— Думаешь, нам все равно? Или что мы не любим нашего единственного сына?!
— Сонь, хватит, родная… не надо.
— Почему нет? Она тоже должна знать!
— Я просто думала, что ему с нами будет лучше. Вы ведь не поедете с ним в эти Альпы, верно? — тихо спросила Алиса. — А ведь все врачи говорят, что он должен слышать родные голоса. Софья Андреевна, кому он там будет нужен?
— А здесь?! — Закричала свекровь. — Алиса, тебе двадцать лет, что ты вообще о жизни знаешь?! Решила строить тут из себя Мать Терезу?! Да ты сама сбежишь через месяц. Тебе все надоест, когда ты поймешь, что никакой реакции ты от него не получишь! Все бесполезно! А я… я не могу… не могу его видеть таким! Не могу!
Мать Германа вскочила и, несмотря на все попытки мужа ее успокоить, выбежала из гостиной.
Алиса молча переваривала последние слова свекрови. Вот теперь ей все стало ясно.
Глава 61
Через три дня после ужина у свёкров к Алисе в гости приехала мама. Они не виделись со злополучного Нового года, который, похоже, стал самым нелюбимым праздником у Алисы.
— Как ты похудела! — мама, как обычно оглядела дочь со всех сторон, и одобрительно улыбнулась. — Это хорошо, жаль, что такой ценой. Ну, как ты?
Они встретились днем, недалеко от учебного центра, в котором продолжала преподавать английский Алиса.
— Ну как я? — та лишь пожала плечами. — У нас все без изменений. Мама, это все так ужасно!
Алиса не выдержала и расплакалась. Давно уже не ревела, а тут под маминым пристальным взором совсем расклеилась. И в ответ получила осторожное поглаживание по голове.
— Вот же на тебя свалилось, — сквозь рыдания она услышала голос мамы. — Ну ничего, все наладится…
— Что наладится, мам? Когда?! — Алиса схватила со стола бутылку воды и выпила ее залпом. — Герман… он…
— Мне очень жаль, дорогая, но ведь надо жить дальше. Вообще, я поговорю с Софьей и Аркадием, не слишком ли они на тебя взвалили…
— Никто на меня ничего не валил, мам! Я сама! — меньше всего ей хотелось снова общаться со свекрами. — А они… ты не представляешь, они хотят его сослать подальше отсюда, что он глаза им не мозолил!
— Да что ты говоришь такое? — мама испуганно заозиралась, а потом побледнев, кому-то кивнула. — Тут есть наши знакомые, Алиса! Тише, пожалуйста!
На Алису опять накатили боль и обида за мужа, и она, не слишком выбирая выражения, выложила все матери от и до.
Реакция последовала почти мгновенно.
— Ты же понимаешь, что ему там лучше будет. Ты, надеюсь, согласилась?
— Мам!
На
— Ты еще очень юная, Алиса. Они все делают правильно. Если Герману суждено выйти из комы, он выйдет там, за границей и получит лучший уход.
— Но здесь все его родные! Его дом! И они его туда отправляют не выздоравливать, а чтобы Софье Андреевне легче было!
— Ее тоже можно понять, — задумчиво прошептала мама. — Ей тяжело видеть таким своего ребенка.
— И поэтому она от него избавляется! — фыркнула Алиса, уже пожалев, что рассказала обо всем маме.
— Надеюсь, ты не собираешься ехать вместе с ним? — встрепенулась родительница. — Алиса, это никому не нужное самопожертвование. И папа…
Она запнулась и затравленно посмотрела на дочь. Алису обдало колким, больно впивающимся в кожу страхом.
— Что папа?
— Папа тоже считает, что тебе надо жить дальше, Алиса. А Литвиновы… Послушай, никто от тебя ничего не требует сейчас, но жизнь продолжается. Поверь, тебя никто не осудит, если через год или полтора ты тихо и спокойно разведешься с Германом.
— Что?! — Алиса не верила своим ушам. — Разведусь?! Мам… вы же… да папа меня чуть не прибил, когда я про развод заикнулась!
Алиса ничего не понимала. И главное…
— Я не буду с ним разводиться из-за того, что он в коме, — тихо произнесла она. — Это низко и подло, мама. Это предательство!
Алиса смотрела на мать и не верила, что та предложила такое.
— Обстоятельства бывают разными, Алиса, — мать прямо смотрела в глаза дочери. — Ты не понимаешь, что значит, когда у тебя на глазах умирает близкий человек, которому ты не можешь помочь… ладно… мне надо идти, я с тетей Мариной еще должна переговорить. Ты с ней совсем не общаешься?
Алиса лишь пожала плечами, ей было совсем не до бесцеремонных родственников, она и не вспоминала о них.
— Все, я побежала, а то скоро обратно на самолет, — мать быстро клюнула Алису в щеку. — Подумай над моими словами.
— Подожди, какой самолет? — встрепенулась Алиса. — Я думала, ты у меня остановишься в коттедже.
— Папа ждет меня вечером в Москве, — скупо улыбнулась мама.
Она уже уходила, когда Алиса остановила ее вопросом.
— Мам, а что с Пашкой? Сто лет его не слышала. Как не позвоню, он сбрасывает, потом пишет, что занят и потом наберет, но не перезванивает.
Мама рассеянно кивнула.
— Да… с ним все хорошо, не волнуйся. Он… весь в учебе, сама понимаешь…
Алиса кивнула. Странно, конечно, но раз не просит больше денег, значит, все наладилось.
Осадок от разговора с мамой остался неприятный, Алиса отвела свои положенные часы в центре и собиралась немного прогуляться по центру, проветрить мозги, что называется. И только потом ехать к Герману. Он снился ей теперь каждую ночь. Не таким беспомощным, прикованным к аппарату, а живым, радостным, веселым. Алиса будто смотрела кино про ту жизнь, какая у них могла быть, но прошла мимо. И по утрам просыпалась совершенно разбитой.