Не буди лихо
Шрифт:
Лишь на следующий день приступили собственно к слушанию дела, но бумаг, свидетельских показаний и прочего было очень много, и к концу заседания разобрались лишь с прошлыми «заслугами» арестованного и приступили к выяснению его планов в отношении семьи Орловых.
Лафар, явно выбитый из колеи тем, что вскрылось его настоящее имя, признал свое знакомство с Игорем Викентьевичем Орловым, с которым он действительно достаточно долгое время просидел в одной камере, проводя долгое время в разговорах. Тем самым он узнал о его семье во всех подробностях. Уже тогда, слушая о жестоком обращении Василия Орлова
Деньги у него пока были, чувствовал он себя вполне уверенно, складывалось все идеально, но тут начались сложности…
Склонив голову и нервно сжимая руки, Григорий Лафар признался в своей внезапно вспыхнувшей любви к Александре, которая выбила у него из головы все преступные замыслы, корысть и все прочее. Ему была нужна только она, и он начал честно ухаживать за ней!
— Это ложь! — молодая женщина вскочила со своего места, но была вынуждена сесть — судебный пристав строго призвал ее к порядку.
— А как же в нарисованную трогательную сцену вписывается оплаченное вами избиение Миши — родного брата вашей дамы сердца? — прокурор — Андрей Олегович Горчаковин, пошелестел бумагами. — Насколько я понимаю, вы не отрицаете, что совершили это деяние?
— Ни в коей мере! Что же касается мотивов… — Лафар поправил свои и без того безупречно причесанные волосы. — К тому моменту я уже знал, что Михаил является убийцей, но любовь к Александре Павловне не позволяла мне донести на него, — Григорий перевел острый вызывающий взгляд с Чемесова на Александру. — Однако и оставить безнаказанным его мне не позволяла совесть…
Чемесов заворчал, как потревоженный в берлоге медведь, но на сей раз пристав вмешиваться не стал. Поправив очки, прокурор покачал головой.
— Ваше повествование трогательно, но очень уж фантастично. Гораздо вернее будет предположить, что вы хотели просто запугать графиню Орлову и тем самым подтолкнуть ее к тому, чтобы она приняла ваше предложение. Ведь о том, что она осталась без копейки, вы узнали лишь после ее отъезда в Воронеж?
— Да, господин Чемесов лично сообщил мне об этом, — Лафар ухмыльнулся. — Но, если он будет честен, то признает, что я не изменил своему желанию жениться на Александре Павловне и после этого.
— Это так?
Чемесов поднялся со своего места.
— Да. Только, если господин судья позволит мне задать вопрос… — последовал медленный кивок, — то я хотел бы узнать, как вы воспользовались полученным знанием и где провели последующие
— Я должен отвечать?
— Да, ответьте, пожалуйста, господин Лафар.
— Я ездил в гости к друзьям.
— Назовите их фамилию и адрес, по которому они живут, — тут же вступил Горчаковин.
— Это не в Москве…
Чемесов, еще не успевший сесть, вскинул голову.
— Мне вы сказали, что у вас неотложные дела именно в Москве.
— С какой стати я должен был отчитываться перед вами?
— А с какой стати стали врать?
— Господин Чемесов, вообще-то вопросы здесь пока что задаю я, — Горчаковин внушительно кашлянул. — В противном случае вам придется покинуть судебное заседание.
— Прошу прощения.
Иван сел и невольно скользнул взглядом вдоль рядов скамей, на которых сидели свидетели. Александра быстро отвела глаза в сторону.
— Итак, господин Лафар. Так что насчет друзей, у которых вы гостили?
— У меня есть четкое представление о порядочности, господин прокурор, и я не хочу вовлекать в сферу этого недоразумения…
— Недоразумения?! — присяжные, занимавшие отдельную скамью, возмущенно зашумели.
— Вот именно, и я не стану называть вам их имя.
— Даже в том случае, если это сможет помочь вам избежать обвинения в убийстве?
— Каком убийстве?! Я никогда в жизни…
— Достаточно. Основной подозреваемый по убийству Наташи Петренко, служанки графа Николая Станиславовича Орлова, описывается свидетелями, как мужчина высокого роста, темноволосый, в расцвете лет, привлекательной наружности. Вам это никого не напоминает?
— Например, вас, господин прокурор.
— А то, что он назвался Григорием?
Лафар улыбнулся и пожал плечами.
— Вы узнаете среди сидящих в зале Николая Станиславовича Орлова?
— О чем это вы? Я же не видел его никогда в жизни!
Александру, которая все это время нервно комкала в руках платок, вдруг словно пронзило.
— Он лжет! Он называл его «очкариком»! Откуда он мог это знать?
Коронный судья, нахмурившись, поднял руку.
— Госпожа Орлова, я вынужден просить вас покинуть зал. Вы уже второй раз нарушаете порядок, а ведь вас предупреждали!
— Но он лжет, Ваша честь…
— Я жду вас на завтрашнем заседании, госпожа графиня, и надеюсь, что впредь вы будете более дисциплинированной.
Провожаемая сочувственными взглядами, молодая женщина вышла на улицу. Потом постояла немного в нерешительности, и вдруг, топнув ногой, нетерпеливо взмахнула рукой, подзывая к себе извозчика.
Через полчаса она уже входила в больницу, в которой работал Юрий Николаевич Родионов.
— Александра Павловна! Как я рад вас видеть! Что-то вы совсем пропали. Хоть бы зашли взглянуть на мою красавицу дочурку.
— У вас дочка?
— Как? Разве Иван не сказал вам? Он же специально заходил тогда и так спешил к вам, что не просидел у нас и минуточки лишней.
— Наверно я просто запамятовала, — пряча глаза, пролепетала Александра.
— Его я, кстати, тоже не видел с тех самых пор. Вы, должно быть, лучше знаете, чем он так занят, что совершенно забыл старых друзей?
— Я? Н-нет. Хотя… Сегодня первый день слушания по «делу Орловых».
Юрий Николаевич сочувственно покачал головой.