Не будите Гаурдака
Шрифт:
Убедившись, что Граупнер надежно застрял в районе второй фаланги мизинца, пылающий и покачивающийся, будто пьяный, влюбленный подошел к богине красоты, застывшей в ожидании безответственного средства передвижения, запропастившегося где-то, и заговорил.
— Я… я хочу рассказать, какой тебя всегда представлял…
Аос болезненно сжалась.
— А, может, не надо?.. В такой день…
— Надо, Аос. Надо, — ободряюще кивнула Фригг.
— Я представлял… — не дрогнув и не слыша ничего, кроме своего срывающегося то на бас, то на сип голоса, продложил сын конунга, словно в омут с головой кинулся, — что глаза у тебя… глаза… как… глаза. Большие.
В поиске предательски закончившихся вдруг в самый ответственный момент слов сын конунга сбился, стушевался и скис.
— Я не знаю, что еще… — беспомощно вздохнул и развел он руками, едва не выронив в дверь и по склону горы Граупнер. — Я… говорить красиво никогда не умел… Извини, если не получилось… но я как лучше хотел…
— А лучше и не надо… — почувствовал он на губах прикосновение губ.
Теплых, розовых.
Как у всех.
— Аос!!!
Олаф распахнул широко глаза, и глянула на него красавица из раскрасавиц: глаза голубые, на носу — конопушки, зубы белые и все на месте, в рыжей косе — розовый бант, в руке — скалка.
А что еще для счастья влюбленному надо?
Хватая воздух ртом, стоял сын конунга, и молчал, как истукан.
Чувствуя, что парня надо срочно спасать, Иванушка, как более опытный и старший товарищ, быстро подскочил и торопливо зашептал что-то другу на ухо.
— Давай!!! — яростно ткнул царевич отряга в бок и отступил на шаг — вроде, он тут и ни при чем.
— А-а-а… Э-э-э… — для разминки промычал королевич.
— Давай, давай!!! — дружно скандировали уже все зрители.
— А-а-а…
— Давай, давай, давай!!!..
— А-а-а-а… что ты делаешь… сегодня утром?.. — выдавил, наконец, горящий всеми красками смущения и любви Олаф. — Д-давай… п-погуляем… к-куда-нибудь…
— А ты песни про любовь какие-нибудь знаешь? — строго поинтересовалась богиня.
— Н-нет…
— А стихи?
— Н-нет…
— А сам сочинять пробовал?
— Н-нет… — чувствуя, что короткая его жизнь закончивается, не успев толком начаться, признался убито отряг.
— Тогда я согласна… — прошептала ему на ухо Аос.
Пока влюбленная парочка совершала первые шаги в отношениях по единственному месту, где помешать им не могли ни великаны, ни драконы, ни варги, ни цверги, ни, самое главное и важное, другие любопытные боги и смертные — в личном неприступном, как сто крепостей, огороде Мьёлнира — другие отсыпались и отмывались.
Обнаружив, что за всё время их пребывания в Хеймдалле на
Утром проводить посвежевших людей и отчищенного и сверкающего удивительным многоцветьем красок до рези в глазах Масдая пришли Мьёлнир, его родители, Фрей и Фрея.
Пока мужчины и Фригг прощались, Фрея с загадочным видом подцепила Серафиму под локоток и отвела в сторонку.
— Спасибо тебе, девочка, за всё, что ты сделала для моего племяша, — обняла от души засмущавшуюся царевну богиня плодородия. — Ты ведь помнишь, что я повелеваю всем, что растет и тянется к солнцу на земле Отрягии. От малой травинки до корабельной сосны. От землянички до картошки. От ландыша до репья… Поэтому — выбирай. Проси, чего угодно. Я исполню любое твое желание.
— Желание?..
Сенька ошалело замигала.
Желание?..
Ну, вот какое ей может быть дело до отряжской картошки или репейника?
Но, с другой стороны, отказываться нехорошо, раз уж человеку… то бишь, богине, так хочется приятное сделать…
Что бы такое загадать?
Чтоб трава была синяя в розовую клеточку?
Или чтобы у них на березах арбузы росли?
Или чтобы на елках шишки шоколадные появлялись к Новому Году?
Или зимой на дубах — хурма?
А что, очень практично. И купцам в такую даль возить ее не придется, и как раз проморозится хорошенько, срывай — и ешь…
Или…
Стоп!
Всё.
Знаю, чего пожелать.
— А вот послушайте, тетушка Фрея… — зашептала на ухо внимательно сосредоточившейся богине царевна.
Подгоняемый прохладным морским ветерком, Масдай стремительно несся на юго-запад, туда, где находилась ближайшая земля, и где после недели пути должны были они забрать из далекого Гвента короля Конначту.
Они не боялись, что по дороге их захватит буря, намочит дождь, или штормовой ветер собьет с курса: Скавва лично пообещала позаботиться об этом.
Внизу весело плескались бирюзовые волны, прыгала радующаяся замечательному майскому дню [80] мелкая рыбешка, и на всех парусах, полосатых, как матрас, несся куда-то по своим делам груженый бородатыми воинами каррак.
— …Мьёлнир обещал присмотреть за страной, пока меня не будет. Поэтому я уверен, что всё будет хорошо, — передавал содержание последнего разговора с новым Верховным богом юный конунг.
— Нам очень жаль, что старый Гуннар не дожил до твоего возвращения, — сочувственно положил на плечо правителя Отрягии ручку Адалет. — Всего два дня…
80
Или просто спасалась от голодной трески.
Лицо Олафа помрачнело, но ненадолго.
— Его похоронили, как следует по обычаю. Горящий корабль унес его в пучину Ледяного моря с оружием и доспехами. А Мьёлнир сказал, что предложит ему на выбор Старкад или новое место у Фрея, куда будут приходить богатые и знатные люди страны, те, кто не воины. Но, откровенно говоря, я думаю, что старик выберет Старкад.
— А твой дядя в ссылку когда отбывает?
— Сегодня днем. Громовержец сказал, что он и за этим приглядит. Дикому капищу в Затерянном лесу давно был нужен жрец, так рвущийся провести остаток своих дней в уединении.