Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина
Шрифт:
Видит внизу большой караван, движущийся в сторону Мекки. Ярко вспыхнул меж двух горбов верблюда розовый шёлк паланкина. Что может быть достойнее верблюда? И поступь, схожая с женской, несущей сосуд с водой на голове. Сосуд и походил на горб.
Звезда, с сиянием крыльев слившись, осталась сбоку внизу. Потом и вовсе скрылась, вместе с нею и земля. Но был спокоен Мухаммед, чувствовал, что сзади - Джебраил. - Не оглядываться!
– Голос прогремел предупреждающе: не должно человеку ангела летающего видеть!
– Остановись!
–
– Сойди на землю и помолись! Как с высоты пасть на землю?! Но конь копытом бьёт по тверди.
– Молиться здесь? - Гора Синай, где Бог явился Мусе из горящего куста! Верхушка светла, а склон... Катится по нему свет, будто существо живое. Стремительно уносится тень облака, высвобождая лучи солнца, и больно бьют они по глазам. Пламя огня, когда горел, не сгорая, терновый куст!
– Святая земля!
– услышал Джебраила.
– Прежде сними обувь твою с ног твоих!
– приказал.
И я молился там, где воззвал Бог к Мусе!
Мухаммед ощутил под ногами идущий из глубин жар. И снова стремительный взлёт на небо.
И видел, как горит там куст терновый?!
Тот куст не мне привиделся - Мусе! А гора дымилась, ибо Бог
сошёл на неё в огне.
– Обманывает нас!
– Горожане, паломники, даже иудея
мекканского разглядел, ростовщика, и христиане - кто
любопытствует, кто злобой обуян:
– По губам ударить, чтоб умолк!
Окрик Джебраила:
– Остановись! Конь устремился вниз, разрывая в клочья облака. Земля громадой всей летит ему навстречу. - Я должен помолиться здесь? - Вифлеем, где Иса родился! - Иса?! - Молись и больше не спрашивай! ...Стремительный взлёт в небо. До ушей Мухаммеда донёсся окрик, не Джебраила, чужой:
– Стой, Мухаммед!
Но конь спешит, не слышит. Вскоре новый окрик, голос незнаком:
– Эй, погоди!
Снова конь не убавляет бег стремительный. Вдруг видит пред собой девушку красивую, она к нему мчится, зазывающе приветлива:
– Не спеши, поговорим!
– В шёпот, как в туман, обволокла.
А конь летит, рядом - Джебраил. - Чьи голоса я слышал?
– спросил. - Голос первый - иудея! - И что же? - Если б сошёл, стали б иудеями! - А второй? - Голос христианина! - И стали б христианами?.. А третий голос чей?
– Земных утех то голос! Но думать некогда, и конь... такое скорое падение! Стремительность их будто нагоняет - или они её: вот-вот в землю врежутся!..
Но плавно ступил на возникший перед ними холм. Остановился у самого краешка плоскогорья. Эль-Кудс!
– мелькнуло.
– Храмовая гора! - Сойди и привяжи коня! - Куда? - Ох, неуч! Легко спрыгнул с коня, держа в руках поводья. Камень, на который ступил, показался... мягким? И отпечатались ступни Мухаммеда!
При свете, который излучал конь, увидел вделанное в скалу кольцо. -
– Но разве не разрушен храм?!
– И не единожды!
– Дважды!..
– Называют имена:
– Навуходоносор! Нимруд! Нимврод!
– одно и то же имя, но на
новый лад.
– Тит, полководец императора Адриана!
– голос
ростовщика-иудея: знает!
Бурак застыл, не шелохнётся даже.
(29) Наконец-то названо имя: Бурак, или Летящий молниеносный конь! Служил и другим пророкам, привязывали его к кольцу йерушалаймской скалы. Камень тот сохранился, известен как "Седло Бурака".
– Ибн Гасан.
62. И предстали предо мной пророки,
прежде меня бывшие, - мекканцам говорит.
– Внушить нам хочешь, что ждали тебя?!
– Чтоб со мною вместе помолиться!
– Ну да, - чей-то смех: - Явился новый к ним пророк!
А другой язвительно: - Надеемся, последний!
– И все, как только ты явился, к молитве приступили?
– Но где?
– вновь вопрошают.
– Неужто в храме Исы?!
– И под ним - краеугольный камень?
– Но разве я о том, где камень? Я о молитве вам толкую!
– Так где ж тот камень?
– Не унимался араб-иудей, а
может, араб-христианин?
И новые вопросы, точно стрелы с ядовитыми
наконечниками:
(30) Задан был однажды Мухаммеду вопрос: Под чьим храмом краеугольный камень земли - под иудейским на Храмовой горе или под христианским на Масличной горе? Возник спор. И Мухаммед ответил: Для Бога эти расстояния (между Храмовой и Масличной горой) не столь значительны, чтоб это нам оспаривать.
– Кто ж они, пророки, для молитвы ждавшие тебя?
– Стойкие!
– Что за стойкие пророки? Впервые слышу!
– Ещё не то от меня услышите!
– От стойкого тебя?
– Не мной так названы пророки! Божье то слово: Стойкие, или
Улу-л-азм!
– Там был Адам? Но разве он пророк?! Нух?!
Недоумения полетели в Мухаммеда.
– Ибрагим и сын его Исмаил. И брат Мусы Гарун.
– Нельзя ли их назвать по-нашему?
– Зачем за иудеями повторять? Уста привычны к этим именам!
– Но в нашей Книге...
Не дал ему договорить:
– Услышьте все: и вы, многобожники, и вы, люди
Писания!..
Но тотчас перебили:
– Кого ещё с собою рядом в темноте приметил?
– Во тьме - мы с вами, хоть и светит солнце, а там - сиянье
ликов!
Мухаммед называл пророков, с которыми молился, и крики
мекканцев усиливались.
– Наш Моисей?
– возмущён еврей-иудей, у него деньги
Абу-Талиб ссуживал.
– Йунус-Иона?!
– Иисус?! Не смей называть имя Господа всуе!
– вскричал из