Не делай добра

Секстон Мари

– Это потрясающе, - восторженно воскликнул Тейлор.
– Я так рад за вас, ребята.
– Он посмотрел на Ривера, сидевшего рядом с ним.
– Мы можем посвятить его по-настоящему в воскресенье, как мы это сделали с Эйвери?

Джонас поежился, не понимая, что именно это значит. Ривер ухмыльнулся, покачав головой, и его щеки слегка покраснели.

– У тебя однобокий ум.

Тейлор проигнорировал это.

– Теперь остались только ты и Фил. Когда вы, ребята, собираетесь пожениться? И если я не буду его шафером, могу ли я быть твоим?

Ривер рассмеялся.

– Мы никогда

не поженимся. Даже не говори об этом Филу.

Тейлор выглядел потерянным. Джонас не был уверен, стоит ли ему извиниться или держать язык за зубами. Он недостаточно хорошо знал Ривера. Но Ривер, казалось, не расстроился. Он все еще ел свой кусок свадебного торта, так же небрежно, как и раньше.

– Но...
– Тейлор, казалось, не находил слов.
– Вам, ребята, так хорошо вместе.

– Да, это так. Но если вы спросите Фила о браке, он начнет разглагольствовать о том, что узнал от Папаши о том, что брачные лицензии в США были разработаны для предотвращения межрасовых браков. У них было дополнительное преимущество в предотвращении однополых браков и полигамии. Он скажет, что мы не должны спрашивать разрешения на то, что должно быть нашим неотъемлемым правом.

Джонас уже слышал это много лет назад, но не от Фила, а от Грея, и это стало одной из причин, по которой брак Грея стал для него неожиданностью. Но Тейлор, казалось, был ошеломлен, и Ривер рассмеялся.

– Как я уже сказал, даже не упоминай об этом Филу.
– Он пожал плечами.
– Он много раз говорил мне, что сделал бы это, если бы это было важно для меня, но это не так. Я уже был женат один раз. Я был с Терренсом почти семь лет после того, как мы впервые обменялись кольцами - за два года до того, как штат узаконил это, и еще четыре с половиной после этого.
– Он расстегнул ворот рубашки, чтобы показать серебряный ошейник на шее.
– Это значит для меня больше, чем те кольца, которые когда-либо были. В тот день, когда Фил надел этот ошейник на меня, я понял, что никогда его не сниму.

– Это такой же символ верности, как и кольцо, - сказал Джонас.

Ривер благодарно улыбнулся ему.

– Вот именно.

– Но... Боже мой.
– Тейлор, казалось, был готов расплакаться, прижав ладони к щекам.
– Ривер, мне так грустно!

Ривер рассмеялся и толкнул Тейлора плечом.

– Не стоит. Мне нет. Я счастливее, чем когда-либо. Вы, ребята, хотели провести церемонию, и я думаю, это здорово. Я рад за вас. Что касается меня, то мы с Филом уже сказали все, что должны были сказать. Он любит меня. Он по-своему убеждает меня в этом каждый божий день.
– Он снова пожал плечами, улыбаясь.
– Для меня этого достаточно, я обещаю. Лист бумаги ничего не изменит.

Джонас удивился этому. Фил никогда не проявлял привязанности, даже к своим партнерам. Но когда Фил присоединился к ним через несколько минут, Джонас понял, что имел в виду Ривер. Это были мелочи - принести Риверу пива, дотронуться до его запястья, взъерошить ему волосы, когда Фил встал со скамейки, чтобы поговорить с Чарли, - вещи, которые могли бы показаться несущественными для других пар, но Джонас никогда не видел, чтобы Фил проявлял к Рори такую непринужденную привязанность.

Похоже, им действительно

было хорошо вместе.

Эйвери был единственным человеком в группе, который не подходил к Джонасу. Он держался на расстоянии, наблюдая за Джонасом и Греем по очереди. Джонас хотел бы знать, как успокоить Эйвери, но уже сказал все, что мог сказать. Единственное, что он мог сейчас сделать, это подождать, пока Эйвери убедится, что Джонас не представляет угрозы ни для него, ни для его брака.

Звучали тосты, и торт, и еще тосты, но, в конце концов, толпа поредела. Друзья Чарли подошли, чтобы поздравить их в последний раз.

– Играем в покер у тебя дома в воскресенье, верно?
– Обратился Грей к Чарли.

– Не сомневайся. Мы будем готовы.

Это было похоже на праздное хвастовство. Джонас не был уверен, что он вообще готов, но Чарли и Грей, похоже, решили, что лучше всего прыгнуть в воду обеими ногами.

Вернувшись домой, Чарли отпер дверь, прежде чем подхватить Джонаса на руки и внести его внутрь. Джонас мог только смеяться, когда Чарли попытался пинком захлопнуть за ними дверь, не уронив его, а затем чуть не споткнулся о Лютика, которая приветствовала их возвращение домой, обхватив Чарли за лодыжки.

Наконец они добрались до спальни. Джонас думал, что его сердце разорвется от счастья, когда Чарли поцеловал его, раздел и повел к кровати. Чарли прикасался к Джонасу нежно, почти благоговейно. Он поцеловал Джонаса в шею, в подбородок, в ключицу. Джонасу понравилось, как Чарли прижался к нему всем телом, не придавил, как Чарли себе представлял, а был теплым и сильным. Ему нравилось чувствовать жесткие волосы на груди Чарли под своими руками, то, как его ноги, казалось, идеально обхватывали Чарли за талию. Они всегда понимали друг друга. Они всегда находили общий язык. В постели все было так же. Физически их тела были разными, но они подходили друг другу так, словно были созданы друг для друга. Чарли ласкал его и целовал до тех пор, пока Джонас не смог только всхлипывать.

– Пожалуйста, - прошептал он, отчаянно желая, чтобы Чарли предъявил на него права. Желая того ощущения целостности и завершенности, которое приходило только тогда, когда Чарли был глубоко внутри него.
– Папочка, пожалуйста.

Чарли усмехнулся.

– Мне нравится заставлять тебя ждать.

Джонас застонал. Иногда он задавался вопросом, могут ли такие мужчины, как Чарли, которые никогда не были снизу, понять, что он чувствует в такие моменты - не просто возбуждение, а ноющую пустоту глубоко внутри, которую необходимо заполнить. Физическая, первобытная потребность ощутить кого-то внутри себя, от которой ему почти хотелось плакать.

– Пожалуйста.

Чарли подчинился ему, не быстрым и сильным, а мягким толчком, едва касающимся входа Джонаса. Джонас вздрогнул, сопротивляясь желанию прижаться еще сильнее. Он заскулил, когда Чарли начал двигаться немного глубже. Еще немного глубже. Немного глубже, пока Джонас не начал задерживать дыхание, выгибать спину и двигать бедрами так сильно, как только мог, когда его лодыжки были сцеплены за спиной Чарли.

– О, боже, Чарли. Папочка.

– Скажи мне, что ты мой.

– Да. Я всегда был твоим. И всегда им буду.